все больше вовлекался в жизнь королевства. В итоге лишь один вопрос с ними оставался нерешенным: Высокогорье не оставляло притязаний на свободу, а власть не могла допустить постоянной угрозы их отделения. В итоге год за годом на территории Ранднера не прекращались мелкие военные столкновения.

Были и другие: некоторые горцы желали перейти под командование Ауина, и именно к таким и принадлежал нынешний гость, посланец подчинявшегося лично графу Ранднеру региона.

Мотивы его были просты: желание добиться освобождения от уплаты налогов для своих земель.

Любое вторжение Мадара, даже столь кратковременное, как это, наносило существенный урон и сельскому хозяйству, и производству: настолько существенный, что и временная отмена крайне обременительных налогов не гарантировала, что его люди смогут выжить: пока что им не удавалось даже собрать урожай.

Власть имущие будто не желали этого понимать, усиливая давление и требуя немедленной уплаты налогов вместо того, чтобы дать горцам вздохнуть.

Граф Ранднер внимательно выслушал все, что хотел сказать гость, с неизменной ничего не выражающей улыбкой на лице. Выглядел он располагающе, но гость знал, что к чему, и не смел фамильярничать.

И вот, когда проситель в отчаянии уже готов был умолять графа войти в их положение, у того зазвонил колокольчик.

Ранднер переменился в лице, впервые за весь день не сумев сохранить лицо.

Он и припомнить не мог, когда в последний раз сталкивался с тревогой такого уровня.

Прошу прощения, вынужден на некоторое время отлучиться. Прошу меня дождаться, – нахмурившись, поспешно произнес он, кивком давая посетителю понять, что аудиенция закончена.

Конечно же, господин… – тот, запаниковав, привстал, провожая уже мчавшегося к выходу графа, и не смея высказать ни тени неудовольствия.

Тот толчком, едва ли не на бегу, открыл дверь в смежную комнату и скрылся за ней. Гость только и успел разглядеть, что там его ждут советник и второй командующий, правая рука.

За закрытыми дверьми, в присутствии доверенных лиц, граф не стал утруждать себя неуместными улыбками и, моментально помрачнел, переходя сразу к делу:

Что случилось?

В Трентайме беда, – начал советник.

Все еще то дело? – недовольно пробормотал Ранднер, принимая из рук слуги трубку с серебряной отделкой и присаживаясь в кресло.

Подуспокоившись от первой глубокой затяжки и выдохнув, он гневно бросил, продолжая:

Неужели этот бесполезный дурак не в состоянии подавить простой бунт? Уже полмесяца прошло!

Поступила новая информация от лорда Паласа.

От Паласа??

Ранднер на мгновение запнулся в полном замешательстве.

Несмотря на то, что теперь Палас подчинялся Гродэну, когда-то рыцарь служил непосредственно ему самому, бок о бок пройдя с ним Ноябрьскую войну. Будучи к ее началу слишком молод, он поступил под командование графа ближе к концу боевых действий, но показал блестящие способности и завоевал его признание настолько, что тот взялся лично его тренировать.

В верности Паласа сомнений не было, и граф уже давно считал старого рыцаря одним из самых доверенных лиц. Что ж, по крайней мере, можно было не волноваться за достоверность информации.

И что именно он пишет?

Советник, не ответив, просто протянув ему рапорт.

Быстро прочитавший все от корки до корки Ранднер, подскочил на ноги и замер на несколько секунд, окинув советника донельзя раздраженным взглядом.

Вот ведь бесполезный кусок дерьма! И солдаты его – дармоеды! Когда все это началось?

Как раз пятнадцать дней тому назад.

Вот-вот! Пятнадцать чертовых дней! В Трентайме такой хаос, что новости шли аж полмесяца! Что все это время делали остальные мои подчиненные? Куда смотрели мои люди в чертовом Трентайме?! Куда смотрел ты?! – завопил он, сминая и швыряя листы пергамента советнику прямо в лицо. Те разлетелись по всей комнате.

Господин, навряд ли это простой бунт! Как бы лорд Максен все это ни недооценивал, его людей ни за что не разгромила бы подчистую горстка гражданских! И новости настолько задерживаются именно потому, что враг контролирует потоки информации…

Я тебя не для того здесь держу, недоумок, чтобы мне рассказывали очевидные вещи! – снова взревел было граф, но тут же успокоился, – а реальный враг – наемники, которые все это организовали… Но этих насекомых интересуют только деньги! Слетаются как мухи на мед, чуют наживу: кто же так их здорово поманил, и чем?!

Ранее в рапортах проходило, что его сын оскорбил наемников, но граф был полностью уверен, что те не посмеют ответить – по сути это означало бы восстание против всего дворянства и самой королевской власти.

Вернувшись в кресло, Ранднер покрутил на пальце кольцо с большим изумрудом. Советник достаточно изучил своего господина, чтобы понимать, что граф погрузился в размышления, и благоразумно замолк, дожидаясь, пока тот примет решение.

Меня волнуют две вещи… – заговорил граф после долгой паузы – жив ли Гродэн, и кто за всем этим стоит?

Советник не ответил, понимая, что господин еще не закончил.

Но продолжить тот не успел: обе створки парадной двери со стоном и скрипом разлетелись в стороны от сильного толчка. В комнату широким уверенным шагом вошел высокий сильный мужчина.

Отец, – громкий голос, опережая владельца, заранее оповещал о его присутствии, причем в любых обстоятельствах.

Граф хранил молчание, пока сын не приблизился вплотную.

Тебе разве не говорили не входить без стука? – наконец холодно процедил он.

А еще ты говорил, что мелочи великих не волнуют, а цель оправдывает средства, отец, – слегка издевательски парировал Андрей, второй сын графа.

Одет он был в свободную черную рубашку с длинными рукавами и золотыми манжетами, а на поясе держал меч, причем в наиболее удобном положении для атаки. Некоторая порывистость движений и моложавые черты лица могли вводить в окружающих в заблуждение и о его возрасте тоже: на вид – не старше двадцати пяти, хотя на самом деле мужчине было далеко за сорок.

Он единственный из сыновей графа не получил собственного надела, добровольно отказавшись от земель, чтобы остаться при отце и помогать ему вести дела.

Так ты слышал новости? – не поведя и бровью осведомился граф, словно ведя светскую беседу.

Вести о срочном рапорте должны были всполошить всех без исключения, и он не удивился бы, услышав, что сын уже в курсе содержимого письма.

Что ж, я наслышан о срочности, но… что именно произошло? – Андрей оглядел присутствующих, обратив внимание на рассыпанный по полу пергамент, и тут же расслабленно плюхнулся на диван, устраиваясь поудобнее.

Твой младший брат угодил в неприятности.

Да ну?

А ты, похоже, рад это слышать? – нарочито поднял бровь граф, и, судя по голосу,