– Только что из койки, как я вижу, – приветствует меня Рори, когда я распахиваю перед ней дверь, а потом закрываю снова на замок. – Не стоило бы начинать все сначала.

– Но он же мой муж! Не вижу в этом ничего предосудительного.

– Просто… просто я удивлена! Зная, что ты сейчас в курсе всего, что было, я бы ни за что не подумала, что ты отреагируешь на похождения своего мужа именно таким образом. Не ожидала!

Какое-то время Рори молча разглядывает меня, видно, раздумывая, сказать или не сказать то, что ей пришло в голову только что в качестве последней точки к нашему разговору.

– А в тебе гораздо больше от мамы, чем я предполагала раньше! – наконец изрекает она и направляется прямиком на кухню, через какое-то время снова появляется в гостиной с бутылкой диетической колы в руке.

– С чего ты взяла? – возмущаюсь я. – Неправда! Пожалуйста, не говори так.

– Ну они же с нашим отцом постоянно начинали все сначала! Уж и не упомню, сколько раз они мирились. Вот и тебе передались мамины гены, не иначе. Ни за что бы не подумала, зная тебя, прежнюю. Между прочим, тебя в университете называли Снежной королевой.

– Тоже мне, верх оригинальности! – фыркаю я в ответ.

– Ну это уж не ко мне претензии! Не я тебе давала такое прозвище. А случилось вот что. Ты уже тогда училась на втором курсе. Поскользнулась на льду и сломала себе запястье. Но все равно потащилась на какую-то там запланированную вечеринку, несмотря на страшную боль. В результате рука у тебя распухла и стала похожей на лапу слона. И тогда твой приятель со старшего курса, Аарон Сакс, тот самый, кто и пригласил тебя на вечеринку, лично отвез тебя на своей машине в больницу скорой помощи. Мама на тот момент не могла приехать и оставить меня дома одну. Так вот, он с тобой всю ночь там провозился, пока тебе делали рентген, потом накладывали гипс и все остальное. Словом, он потратил на тебя все свое свободное время, а ты, по его словам, даже не соизволила поцеловать его на прощание. Вот с тех пор и пошло: Снежная королева.

– Просто у меня в то время были свои принципы, – вяло отбиваюсь я. Но на самом деле новая Нелл почти не может скрыть своего разочарования при мысли о том, какой же рохлей была та, прежняя Нелл. Даже не смогла отблагодарить парня обычным поцелуем! Не говоря уже о французском поцелуе или чем-нибудь еще в том же духе. И что? С меня бы убавилось? Корона бы с моей головы свалилась?

Рори делает жест рукой в сторону спальни и раздраженно вздыхает.

– Черт! Ведь это же такая гадость. Нет, я не спорю! Принципы у тебя были… но раньше! Должна заметить, что раньше ты… вообще была другой. Вот поэтому-то я и не ожидала от тебя такого разворота. Слава богу, у меня этих генов нет.

Она срывает крышку с колы, раздается слабое шипение. И вдруг ни с того ни с сего Рори падает на стул и разражается рыданиями, похожими на вой дикого животного. Я вижу, как сотрясаются от рыданий ее плечи. Но в самую первую минуту я даже не поняла, что она плачет, столь неожиданным был переход от слов к слезам.

– Господи! Рори! Что случилось? Неужели это ты из-за нас с Питером?

Сестра смотрит на меня, закрывая лицо руками. Вид, конечно, у нее ужасный. Под глазами растеклись тушь и пудра. Из покрасневшего носа бегут сопли.

– При чем здесь вы? Это все Хью! Мы с ним расстались!

– Как?! Почему?

Я медленно веду сестру к кушетке. Собственно, мы медленно ведем друг друга. Противная, отвратительная кушетка, обитая золотисто-зеленым плюшем, как же мне она ненавистна в эту самую минуту! Несмотря на то что новость Рори повергла меня в шок, я тут же твердо решаю про себя, что постараюсь избавиться от рухляди немедленно. Решено! На следующей же неделе отправляюсь по мебельным магазинам. Давно пора. Это следовало сделать еще вчера. Но больше это чудовище не будет действовать на мои и без того расстроенные нервы. Только прежняя Нелл могла найти какие-то достоинства в таком монстре.

– Ай, сама не знаю… Нет, вру! Конечно же, знаю! И одновременно ничего не понимаю! – Сестра издает тяжелый стон. – Мы с ним последнее время часто цапались… Я хотела выйти замуж, а он твердил, что пока еще не готов к браку. Тогда я… тогда я выдвинула ему ультиматум, черт его дери! Сказала, что я уже не девочка, и с каждым годом не молодею, а наоборот… Мои яичники не будут ждать всю жизнь, пока он там созреет для серьезных отношений.

– Рори! Опомнись! Что за чушь ты несешь! Ведь тебе же еще только двадцать семь лет.

Я начинаю успокаивать сестру, стараясь не думать о том, что стало с моими собственными яичниками. Меня всю выпотрошили, изгадили, а яичники, можно сказать, и вовсе ликвидировали. Но стоп! Я же живу сегодняшней жизнью. Снова сосредотачиваю свой взгляд на кушетке. Пожалуй, я куплю себе что-нибудь ярко-красное, такой оттенок из категории «вырви глаз». Или что-то умопомрачительно-голубое, тоже до рези в глазах.

– Все равно. Уже поздно! – Рори вскакивает с кушетки и начинает метаться по комнате. Я снова подхожу к ней, видя, сколь велико ее отчаяние. – Да! Все кончено! Я поставила ему жесткие временные рамки. А он плевать хотел на все мои ультиматумы и рамки. Поздно! А когда я стала кричать на него, он тоже не смолчал… И мы наговорили друг другу кучу всяких гадостей, такого, чего говорить бы не следовало. Никогда! Он обозвал меня эгоисткой и сукой. А я его – мерзавцем. Самонадеянным упрямым мерзавцем! Словом, все кончено. И мы оба по уши в дерьме!

Рори вздевает руки к потолку в немом отчаянии. Прямо античная драма какая-то. А потом снова плюхается на кушетку.

– Ничего страшного, – уговариваю я ее. – Люди ссорятся, это бывает. И в пылу ссоры можно наговорить всякого… Заметь, люди постоянно говорят друг другу вещи, которые говорить не стоит. И не беда! Все можно наладить и отрегулировать. Для этого есть такой простой и проверенный способ: попросить прощения.

– Дело не только в этих наших взаимных оскорблениях, – тихо роняет Рори, и голос у нее какой-то неживой, надтреснутый. – Просто сейчас я особенно остро понимаю, сколь драгоценна человеческая жизнь. И какой она может быть хрупкой… Взять, к примеру, тебя. Ты же ведь едва не погибла. Пережила такое… Лишилась памяти… Так чего же мне ждать? Я не стану более ни секунды терпеть его эту несговорчивость. Это самый настоящий уклонизм!

– Уклонизм? – переспрашиваю я.

– Ну да! Только что сама выдумала это слово! Вполне подходящее, кстати! – Она фыркает, то ли весело, то ли тоскливо, не поймешь. Может, это юмор у сестры такой? Черный? – Но в любом случае повторяю еще раз. Во мне нет тех генов, что есть у тебя. И ни о каком примирении с ним не может быть и речи. – Рори энергично встряхивает головой. – Прости! Я вовсе не хотела тебя обидеть, но ты понимаешь, о чем речь, не так ли?

Если честно, то я не понимаю. Но мне проще проигнорировать последнюю реплику, а не выискивать в словах сестры некий скрытый смысл. К тому же Рори и понятия не имеет о том, что это такое – умение прощать или оказаться в полнейшей изоляции и испытать отчаяние на грани помешательства. Так стоит ли поэтому всерьез принимать все ее угрозы? Я переключаюсь на другое.