Брун встал, Иггельд с Ратшей поспешно вскочили. Иггельдсказал четко:

– Мы просим принять наши мечи и наше умение на службувашему княжескому могуществу. Что умеем – все ваше. Тот стыд, что мывидели своими глазами, жжет наши сердца. Мы не успокоимся, пока враг с позоромне будет изгнан с наших земель!

– Пока хоть один артанин ходит по землям Куявии, –добавил Ратша четко, – наши мечи будут жаждать крови!

Брун обнял их по очереди, сказал сурово, но с чувством:

– Благодарю. Благодарю. Вы увидите, что поступилиправильно. Мы будем бить артан! Будем бить… по-своему. Не считаясь с темиуказаниями, что нам шлют из Куябы.

Иггельд ответить не успел, Ратша сказал громко:

– Да что они могут видеть оттуда?

– Верно, – согласился Брун. Глаза его сумрачноблеснули. – Что они могут видеть? И понимать.

В комнату вошел, легко и грациозно поклонившись на ходу, высокийи прекрасно сложенный красавец, улыбающийся, весь в блеске панциря, с золотойпряжкой на узком поясе, загорелый и предупредительный, сразу поймавший взглядБруна и выразивший готовность немедленно, да, немедленно бдить, яркие перья нашлеме подрагивали, сам начищенный до блеска шлем рассыпал веселые искры, навыпуклой металлической груди выдавленное изображение кабаньей морды, штаны издобротно выделанной кожи, сапоги с металлическими щитками на носке.

Иггельд перехватил брошенный на него любопытствующий взгляд,а Брун сказал тепло:

– Мой сын Улнак. Тоже горит стремлением послужитьотчизне. Думаю, вы еще повоюете с ним плечом к плечу!

Выйдя из дворца, Иггельд сразу же посмотрел вверх. Так иесть, крохотный темный крестик на белесо-голубом небе, неподвижен, кажетсявообще прилипшим к небесной тверди. Даже орлы не забираются так высоко, ноЧерныш держится там легко, вот чуть сдвинулся, крылья исчезли, снова появились,подает знак, что увидел, что ждет приказов любимого папочки.

Ратша злорадно хохотнул, а Иггельд, стоя посреди люднойулицы, начал размахивать руками, сразу покраснев сильнее вареного рака, людилибо ускоряли шаг, посматривая на него опасливо, либо останавливались всторонке и смотрели с недоумением: парень с виду вроде здоров, силен, не похожна бесноватого, что говорит с собой и незримыми собеседниками.

Когда шли к постоялому двору, Ратша втолковывал:

– Я ж говорил тебе, что не полетит он обратно!.. Ну чтоему лететь туда да обратно, это ж насколько от тебя удалиться? У него же сердцеразорвется от разлуки!

Иггельд прорычал зло:

– Этому дурню сказано четко: завтра чтобы прилетел!..Если я подам знак, чтобы сел. Но – не раньше! А теперь что?

Ратша подумал, предположил:

– А сможет он вот так всю ночь? До утра?

– Вряд ли, – ответил Иггельд. – Ночью воздухостывает. Сейчас он просто растопырился, а к утру совсем не останетсявосходящих потоков. Крыльями же махать всю ночь… гм…

– Наверное, сядет где-нибудь в сторонке, –предположил Ратша. – Коровку сопрет, овечек… э… попасет. А завтра с утраснова увидим твоего верного птенчика На этом же месте.

– Я ему голову оторву, – пообещал Иггельдзло. – И крылья.

– Он за тобой побежит и без крыльев.

– И лапы оторву!

– На брюхе поползет. Ты ж его знаешь!

– Знаю, – вздохнул Иггельд.

На постоялом дворе многолюдно, с трудом удалось за щедруюплату выговорить себе малую комнатку на двоих, спустились в корчму, ели быстро,почти не обращая внимания, что именно ставят перед ними на блюдах. Ратшазаметил, что Иггельд часто поглядывает на окна, словно опасается увидеть по тусторону огромную морду, заглядывающую в помещение, как уже бывало.

Когда вернулись в отведенную им комнатку, Ратша снова началвосторгаться князем, похлопывал Иггельда по спине, все выдергивал из рук бумагуна владение обширной вотчиной, рассматривал печати и замысловатую подпись,размашисто шлепал друга по спине.

– Повезло тебе, повезло!.. Я знаю, тот край богатый.Там такие леса, такие леса…

– Да что тебе леса, – поморщился Иггельд, –ты думай, что мы будем делать. Эта вотчина – прекрасно, я благодаренкнязю, но сейчас это некстати…

Ратша изумился:

– Такое богатство некстати? Леса некстати? Да тызнаешь, какие там медведи? А кабаны? Там кабаны медведей гоняют, как зайцев!..Кто кабана убьет, тот герой!

Он повалился на широкую лавку, та затрещала под могучимтелом, прогнулась. Иггельд подошел к окну, высунулся почти до пояса, посмотрелпрежде всего вверх, уже потемнело, закат в багровых перьях, над миромопустились сумерки, только на небе все еще солнечный день, но и там все яснеепроступает половинка луны, наливается соком, как созревающий плод.

– Ну и что? – послышалось со спины насмешливое.

– Пока не видно, – ответил Иггельд. Он перевелдыхание. – Не могу же в те края появиться с драконом! А если останусь всвоей Долине, то отныне мой народ будет спрашивать, где это прячется новыйхозяин…

Ратша лежал на спине, руки закинул за голову, довольный,сытый и полный надежд, весело подмигнул, перехватив раздраженный взглядИггельда.

– А ты заметил, как ты назвал долину?

– Как? – переспросил Иггельд. – Долиной Грез…

– Нет, – засмеялся Ратша, – ты назвал еесвоей!.. Попомни мои слова, она твоей будет. Я иногда прям пророк златокрылый,особенно когда хорошо упьюсь… Она уже твоя, ты прав, там все создано ивыстроено твоими усилиями. И нет там другого хозяина!

Иггельд сдвинул плечами, поморщился.

– Да брось о таких мелочах. Надо думать, что делать…

– А что делать? – переспросил Ратша. Онглубокомысленно вперил взгляд в потолок, засмеялся. – Что делать? С такимвождем, как Брун, мы не только выстоим, но и разнесем этих жалких дикарей так,что полетят пух и перья! Ты видел, какое у него лицо? Как будто из меди ковали!Да не в тцарской кузне, а прямо на поле боя. Грубо, мощно, по-мужски…

– Еще скажи, по-артански.

– А что?.. – сказал Ратша убежденно. – Еслихотим победить артан, надо в чем-то стать на них похожими. По крайней мере,такими же лютыми, жестокими, отважными. А Брун – такой! Он вообщеединственный на всю Куявию, кто может собрать разбежавшиеся войска в кулак идать этим железным кулаком артанскому зверю в лоб так, что мозги через ухибрызнут. Поверь моему слову, под его знамя соберется настоящая армия! Могучая,грозная, такой и у Тулея не было. Всяк из нас желает служить под знаменеммогучего воителя, а не дворцового лизоблюда, что не показывает носа из носилок…