и внезапному доходу, так как весна выдалась ранняя, и лёд на озере уже не мог держать рыбаков.

Причины этой аренды стали нам известны из рассказа Ээро Эркко, приехавшего в составе почти всех представителей политических сил Финляндии. Он на нашем семейном ужине рассказал, что голосовавший в сенате за публикацию манифеста глава финской партии Юрьё Коскинен обиделся на исключение его из партии, которое ему устроили однопартийцы и сдал Бобрикову место проведение общефинского совета глав всех партий.

Совет должен был состояться в особняке финского генерала Якоба Юлиуса аф Линдфорса, но генерал-губернатор сыграл на опережение и отослал генерала по каким-то надуманным делам в Санкт-Петербург. Вот тут Леопольд Мехелин и предложил собраться в надежном и проверенном, месте. В нашем кемпинге.

Так как почти все силы наших наёмных работников были брошены на строительство кирпичного завода, то мне, в компании с кузеном Микки, пришлось поработать истопником и доставщиком дров в домиках, арендованных гостями. А заодно, я развесив уши, слушал последние политические новости и споры о выходе из создавшегося положения после манифеста царя.

В отличие от летних приездов, когда к нам приезжали представители только финской и либеральной партий, в этот раз, приехали руководители всех партий с немалым количеством сторонников. Леопольд Мехелин, который и организовал этот съезд, представлял либеральную партию. От финской партии, были Ээро Эркко, Хейкки Ренвалл и Пер Свинхувуд. Адольф фон Бонсдорф — глава шведской партии.

И если представителей финской партии, приезжавших к нам, я уже всех знал в лицо и по именам, то остальных даже и не старался запомнить. Выучил только имена и фамилии глав партий. На всякий случай.

За время их съезда дед Кауко успел переговорить с Мехелином о моей скрепке, финский патент на которую мы уже получили. Идея главному нокиевцу понравилась, и он согласился выпустить пробную партию изделий. На этот раз никаких привилегированных акций мне не досталось, а в договоре, заключённом между дедом и Леопольдом Мехелином при помощи Хейкки Ренвалла, который оказался юристом, значились десять процентов на всё. На прибыль и на перепродажу патента. Деньги, естественно, пойдут на мой счёт в финский коммерческий банк.

Через три дня активных споров состоялось итоговое совещание организации, объединившей все партии, которую по предложению Карла Йохана Маннергейма назвали почему-то «Кагалом». Я, затесавшись в самый уголок, прямо за спиной Ээро Эркко, который тоже, видимо, не любил сидеть в первых рядах, слушал выступление Леопольда Мехелина.

Он зачитывал петицию к великому князю Финляндскому, царю Николаю II с просьбой пересмотреть его Февральский манифест. Письмо-петиция, было написано им после согласования с представителями всех партий. В заключение своего выступления главный либерал предложил всем присутствующим подписать это послание, а также способствовать сбору подписей в его поддержку по всей Финляндии.

— Дядя Ээро, — обратился я к главе младофиннов. — А почему у союза всех партий Финляндии еврейское название?

— Хм. Матти, я не знаю. Главное — это не название, а то, что все разрозненные финские политические силы смогли объединиться перед лицом общей угрозой.

— Но ведь русский царь ведёт политику его отца, Александра. И очень плохо относится к евреям. Он же может не принять послание, если его принесут от лица финского «Кагала»…

— Слово еврейское, означает совет или собрание. И император может подумать, что послание от финских евреев, — подхватил идею Пер Свинхувуд, перебив меня.

Вот уж кто-кто в этой компании соответствовал своей фамилии так это он. Свиноголовый, если переводить его фамилию с шведского. Это его ничуть не смущало. Он, казалось, даже гордился своей фамилией. Как я помнил из истории, этот республиканец в 1917 году прямо на лету переобулся в монархиста. И именно благодаря его закидонам целый год Финляндия была королевством. Кто был королем — я не помнил. Зато помнил, что регентом у этого короля, который может быть даже и не знал, что является монархом Финляндии, был именно Пер Свинхувуд.

Пока я предавался размышлениям о роли этого человека в истории уже и моего государства, он и дядя Ээро выбрались из задних рядов и подошли к Мехелину.

— Господин Мехелин, тут, один местный гений, которого и вы прекрасно знаете, задал один очень хороший вопрос. Почему послание нашему герцогу, будет от имени «Кагала»? Ведь это еврейское название. Не повлечёт ли это отказ от принятия послания?

— Матти? — удивился политик, а я сжался на своей скамейке, уже жалея, что влез во всю эту политику. Вот, правду говорят: язык мой — враг мой.

— Он, он, — подтвердил дядя Ээро. — Матти, не прячься там, иди сюда. Не бойся.

И я под гул голосов и смешки, бочком, бочком выбрался к месту, которое исполняло в этом зале роль сцены.

— И что тебе не понравилось в названии, малыш? — обратился ко мне Мехелин.

Я начал объяснять, повторяя тоже самое, что говорил младофинам, но был прерван криком из зала Карла Маннергейма.

— Лео, друг мой! Что вы творите? Зачем слушаете какого-то ребёнка? Кто его сюда вообще пустил! — старший сын и наследник графа Карла Роберта Маннергейма вышел к нам и, бесцеремонно схватив меня за шиворот кофты, под откровенный смех зала вытолкал за двери, на улицу.

«Ну, гадский аристо — я тебе отомщу», — подумал я и, вздохнув, пошел следить за печами. Эту обязанность, пока гости не разъедутся, с меня никто не снимет.

…..

В конце марта представительная делегация из пятисот человек самых влиятельных и знаменитых жителей княжества Финляндского добрались на арендованном пароходе из Гельсингфорса в Санкт-Петербург. Но никто их в Зимний дворец не пустил. Переданное увесистое послание с подписями более полумиллиона финнов через десять минут ожидания, вернули Леопольду Мехелину, который и представлял делегацию. На нераспечатанном послании рукой царя был начертан рескрипт: «По вопросам веры, обращайтесь в Синод».

Глава 17

Мои самые страшные опасения сбылись в один прекрасный вечер, когда после ужина было решено, что я достаточно взрослый чтобы помогать семье по хозяйству. Мои возмущения по этому поводу, что я мол и так обучаюсь торговле с дедом, пишу сказки и придумываю всякое разное, что приносит семье хороший доход, были проигнорированы. И первым делом, меня взялись обучать, как доить корову.

Первоначально это был ужас ужасный. Здоровая как танк, пятнистая, красно-белая Арширская корова и я, такой маленький. Соски у них большие, для маленьких детских ручонок очень неудобно. Да ещё эта зараза громадная постоянно на меня глазом косит и фыркает.

Анью показала мне на одной корове как надо правильно доить, выдавливая молоко в ведро, попеременно перехватывая пальцами