— Черт косорукий, — Комар неловко плеснул мне на спину, так, что струйка холодной воды потекла в штаны, — аккуратнее, начальника же моешь…

— Да, а кто такой этот черт, которого вы постоянно поминаете? — с любопытством спросила девушка. Мы со Стингером одновременно поперхнулись и закашлялись, я даже выпрямился, уже не обращая внимания на воду, потекшую в штаны. Сапер же с полным непониманием переводил взгляд с одного из нас на другого.

Шелли, увидев его непонимающую физиономию, хлопнула себя ладонью по лбу и вытащила из выреза рубашки небольшой кожаный мешочек, висевший у нее на шее на шнурке. Опа, а вчера такой штуки у нее не было, наверняка утром нацепила. Да и рубашка тоже подверглась некоторой модификации. Я, когда натягивал, хорошо рассмотрел. Тогда это больше всего напоминало классическую ночную рубашку, широкий балахон длиной до самого пола, украшенный на воротнике и рукавах какими-то дурацкими рюшечками и кружавчиками. Теперь же все украшения были безжалостно спороты, подол Шелли укоротила так, что длиной он стал чуть ниже колена, воротник тоже был безжалостно изничтожен, а под кружавчиками, ранее украшавшими грудь, обнаружилось достаточно откровенное декольте. Правда, сейчас из этого декольте торчали бинты, несколько портившие пикантную картинку. На талии девушка прихватила рубашку своим поясом с кинжалом, ножны же от меча с пояса сняла. В итоге получилось симпатичное платье. Впрочем, с такой фигурой на нее можно и мешок надеть, только по талии прихватить чем-нибудь, тоже хорошо смотреться будет. Вот только салатовый цвет ей, на мой взгляд, не очень и шел.

Девушка порылась в мешочке и вытянула из него еще три таких же медальона, как и тот, который висел сейчас у меня на запястье. Я, подумав, там его и оставил, просто намотал цепочку и прихватил узлом, чтобы не болтался. Шелли вопросительно глянула на меня и, дождавшись одобряющего кивка, кинула один из медальонов Комару. Тот поймал его и вопросительно посмотрел в мою сторону.

— Капни на камень своей кровью и прицепи куда-нибудь, чтобы металл касался кожи. Станешь наполовину полиглотом, будешь понимать чуть ли не все языки. Или вообще все…

— Не все, а только те, в которых смысл выражается звуками, — уточнила Шелли, задумчиво измеряя взглядом расстояние до Тирли. — Язык жестов эта штука понять не поможет, да и мыслеречь тоже.

— Давай я отдам, — протянул к девушке ладонь Стингер, правильно истолковав ее взгляд. — Для Потапыча и Шестого тоже дашь?

— Для вашего здоровяка дам, конечно, вот, держи, — кивнула девушка. — А вот со жрецом сложнее. Божественные силы — штука специфическая, как они будут сочетаться с традиционной магией — неизвестно. Впрочем, я майору уже говорила.

— Дракон, а чего это тебя Шелли по званию величает, — ехидно поинтересовался зам, направляясь в сторону радиста. — Непорядок, аднака, режим секретности не соблюдаем…

Услышав мой позывной, тифлингесса опять поморщилась.

— Ну тут с моим позывным некоторые сложности, — ответил я, вытираясь полотенцем, которое подал мне сапер, — долго объяснять. В общем, называйте либо по номеру, либо по званию. Все равно тут это просто набор звуков. По крайней мере, медальон для Шелли его перевести не смог.

— Может, твою старую военную кличку вспомним? — усмехнулся Стингер, возвращаясь к нам. Комар навострил уши. Ну да, он уже позднее у нас появился, когда я под позывным Дракон ходил достаточно долго. А у нас как-то не принято, даже в своей компании, дни боевой славы вспоминать. А то прозвище… Ну да, называли меня одно время Берсерком, причем не без оснований называли. После второй по счету контузии было у меня пару срывов. Когда сознание отрубалось и я начинал кидаться на окружающих, не различия своих и чужих, желая поубивать всех на фиг. И ничего из этого потом не помнил. Один-то раз в бою сорвался, тоже ничего хорошего из этого не вышло, а один — среди своих, мы тогда после выхода гудели в гарнизонном кабаке. Слава богу, во второй раз обошлось без трупов, только одного молодого идиота покалечил. Потапыч со Стингером меня тогда вдвоем еле скрутили. Неохота вспоминать.

— Ну, к черту, Стингер, ты же знаешь, что не люблю это вспоминать, — поморщился я. — Тем более что врачи тогда так и не докопались до причин… Давай званием ограничимся, сойдет, думаю…

— Вы так и не объяснили мне, кто такой черт, только по новой поминать его начали, — неожиданно вмешалась Шелли, продолжавшая вертеть мой броник.

Теперь мы поперхнулись все втроем, Комар уже разобрался с медальоном и тоже понял вопрос.

— Ну, э-э-э, это имеет отношение к нашей вере… как бы… выразиться поточнее, — начал мямлить я.

— Будем считать, что это что-то вроде ваших демонов, — выручил меня мой зам, — ты их тоже постоянно поминаешь. На ваш Хаос, если я правильно твои объяснения понял, черт не тянет, а на демона — вполне…

— А-а-а, понятно… — протянула Шелли, продолжая уже чуть ли не обнюхивать бронежилет. — Странная у вас кираса. Стальные пластины какие-то тонкие, только от режущих ударов и защитят, стрелу даже с двухсот шагов не удержат. И расстояния между пластинами большие, да и щели заметны очень, даже я, стрелок бездарный, и то без проблем из арбалета попаду. Тряпочками все прикрыто… Да и поддоспешников нет… А весит даже тяжелее, чем цельнокованый нагрудник.

— Ну, во-первых, там не сталь вшита, — сказал я, усаживаясь рядом. Надо бы одеться, но рюкзак я в фургоне оставил. Ладно, пока так посижу, идти лень. — Материал там намного прочнее, и расположены пластины так, что прикрывают жизненно важные органы, там, где щели, ничего важного нет. Амортизатор, ну, поддоспешник по-вашему, сразу к этой броне приделан, изнутри, его отдельно надевать не надо. Так что думаю, что стрела из вашего арбалета с десяти шагов меня если только с Ног собьет, даже ребра поломать не должна. А тряпочка эта тоже не простая. Вон у тебя кинжал на поясе висит, попробуй прорезать.

Девушка недоверчиво посмотрела на меня, вытащила кинжал и аккуратно кольнула броник между нагрудных пластин. Потом нажала посильнее… Еще сильнее… Резанула… Потом размахнулась и ударила изо всех сил. И с недоумением уставилась на неповрежденную внутреннюю часть.

— Хаос всемогущий, да вы никак научились ткань из алмазов делать, — потрясенно сказала девушка.

— Нет, алмазы тут ни при чем, — слегка усмехнувшись, сказал я. Так, осторожнее, майор, осторожнее, не стоит сразу рассказывать о нашем вооружении. Но и отказываться говорить тоже, наверное, не стоит. — Руками эту броню вообще не пробить, если только кости удастся переломать разумному, который в нее завернут, и то — удар должен быть гораздо сильнее, чем обычно.

— А ваши жезлы? — спросила девушка, с неприкрытой завистью оглаживая броню. — От них она тоже защищает?

Гм, вот тут я задумался. Нет, отвечать надо, без вариантов. Но можно же немного исказить цифры…

— От расстояния зависит. Если менее ста шагов — пробьет навылет и переднюю и заднюю стенку. От ста до трехсот — самая поганая дистанция, переднюю стенку пробьет, а заднюю нет, наконечник… гм… стрелы в теле останется. Если более трехсот шагов, то тут как повезет, а свыше пятисот — не пробивает.