И все же, что его так напугало?

Если мне не изменяет моя подпорченная монтировкой память, то самым страшным для Пистолета оказалось предложение доказать его контакт с Трафаретом – кому? Вопрос вопросов! Первым делом напрашивается – следователю. И сразу же отбрасывается как никчемное. Почему? Да просто: в Советском Союзе даже статьи нет уголовной по наркотикам. Точнее, есть, конечно, но формальная – с символическими сроками и минимальной практикой применения. Потому что… «наркомании в советском обществе нет и быть не может»… Аплодисменты, товарищи! Бурные и продолжительные.

А за убийство – статья есть!

Ту монтировку, что прогулялась по моему затылку, я даже видел за пару секунд до тех грустных событий – на пожарном щите у входа на склад. Разумеется, не обратил на нее внимания. Потому что даже в дурном сне не мог предположить, что Пистолету захочется меня… убивать.

Да-да! Фомкой по затылку не глушат. Ею череп раскраивают. Если б Толик под своими галлюциногенами ухватил железку рогатыми шипами вперед – мне бы сейчас даже грустно не было. Угомонился бы на веки вечные. Он, видимо, даже не глянул – хватанул монтировку со щита и сразу использовал ее по назначению. Да со всей дури – тупой стороной загиба да по тупой башке самоуверенного прогрессора.

На мое счастье, тупой. Имеется в виду монтировка.

Все же кость у меня так и осталась после переноса во времени чуток крепче костей простого смертного. Вот и жив остался, хоть и замурован в подсобке. Надо же! Второй раз уже такая ситуация в моей жизни. И снова по затылку! Эти злодеи – они сговорились, что ли? Сквозь время и пространство? Мне глаза теперь на затылке отращивать во избежание коварных покушений из слепой зоны? Парктроники ставить?

А подставляться не надо!

И думать головой. Дабы по ней монтировка не гуляла впредь!

Я снова прекратил громыхать дверью и припал спиной к стене.

Передохну.

А что, интересно, Пистолет собирался делать с трупом? С моим, на секундочку, трупом? Ведь не мумифицировать же тело в кладовке? Иначе, простите за физиологию, завоняюсь через сутки. Да так, что годами невозможно будет избавиться от едкого сладковатого запаха мертвечины.

Посмотрите на него! И это он о себе любимом.

Да ладно. Не суеверен.

Значит, по моим расчетам, – Толик-алкоголик должен где-то выкинуть меня в море. Желательно с утяжелением в области ног. А то головой вниз нырять мне как-то некомфортно. В любом случае ему нужно дождаться темноты, изъять убиенного из кладовки и тайно переместить тело куда-нибудь ближе к иллюминаторам. Их я видел на нижней палубе. Тут, совсем недалеко. И было там достаточно безлюдно для подобных аберраций сознания.

Вроде так.

Получается, надо ждать злодея в гости.

И раньше нужного времени не стоит ставить его в известность о факте моего чудесного спасения.

Гляди ты! И даже боль в голове начинает постепенно проходить. Только пульсирует еще что-то в области затылка. Вот что мысль животворящая делает! Используйте, граждане, голову по назначению. А не в качестве точки приложения преступных замыслов распоясавшихся злоумышленников.

Значит… не надо больше стучать по двери и громко выкрикивать нецензурные слова неизвестно в чей адрес. Трюмных мышей только портить. Ждем с этой минуты дорогих людей в гости. Тихо и терпеливо. Рассчитывая по секундам все варианты возможного хода событий. Благо вариантов этих – раз-два и обчелся.

Спиной по бортику я сполз снова в сидячее положение и попытался расслабиться.

Плохо удавалось.

Даже когда накатывало забытье – я сквозь морок чувствовал напряжение. И физическое, и психическое, и… метафизическое – не в санаторий попал, надо думать. В конце концов усталость и ранение взяли верх, и я опять задремал. Мне даже приснилось, что судно в какой-то момент ощутимо ударилось о кранцы пирса и качка наконец исчезла.

Даже уютнее как-то стало. Прямо как дома.

Во сне казалось, что холод не так уже и страшен. Он не настоящий. Он тоже снится, как и все остальное. При желании эту часть сна, где ледяные щупальца лезут к тебе за пазуху, морозят сыростью кожу и парализуют судорогой пальцы ног, – можно просто перемотать вперед. Туда, где начинается другой сюжет. Повеселее. Где за тобой, к примеру, гонится нарисованный трафаретом на бетонной стенке черно-белый тип, у которого в руках вполне себе объемный шприц гигантских размеров. И острие иглы нацелено тебе прямо в шею. Прямиком в сонную артерию. Зачем? Не надо уколов! Я и так сплю. Не пойдет эта серия для просмотра, плохая она! Ее надо тоже перемотать. Черт, батарейки в плеере сели. И стучать ими друг о друга уже бесполезно. Тогда насаживаем кассету на карандаш и… полетел вертолет над облаками.

Вот! А здесь гораздо теплее, чем внизу у моря. Потому что солнце… привычного зеленого цвета. Как у людей. Главное, сахаром в него не капать, а то пожелтеет. И станет мутным. И холодным. Как айсберг. Опасное ведь дело! Прохлопает наблюдатель варежкой – «Титаник» и врежется в льдину. Узнаешь только тогда, когда грохот услышишь.

Да-да, примерно вот такой грохот и услышишь. Точно!

Грохот?

Это дверь, что ли?

По глазам резанул ослепительно яркий свет.

– А ну, сюда посвети!

– Свечу. Есть?

– Ага. Тут он, голубчик. Давай бери за ноги. Понесли. Да не вперед ногами, дурик! Развернись.

Эх, такой сон обломали! Снова не дают поспать…

Что? Это Аниськин, что ли?

Как?..

– Да хватит мне уже эту ватку пихать! В порядке я.

– Сколько пальцев?

– Один.

– Чего?

– Ладно, два! Шутка была.

– Шутка была?

– Все-все, Аниськин. Не заводись. В конце концов, кому тут чуть череп не раскроили на досуге? Мне или тебе?

– Будь моя воля…

Я попытался сбросить ноги с кушетки.

– Лежать!

Я осторожно вернул ноги на место.

– А где ты этого кадра нашел?

Показал пальцем на Сашку Плана, по-сиротски приютившегося на краю табурета у входа в медицинскую каюту.

Аниськин укоризненно покачал головой.

– Если б не этот кадр, тебя б только через неделю искать начали. А еще через неделю нашли бы. Может быть. А может быть, даже и нет.

– Нормальный расклад, – стало до меня доходить. – А как вы вообще здесь оказались? И где… бармен?

Сашка неожиданно нервно хохотнул и заявил нахально:

– Кажись, прочухивается. Думать уже начал! Причем мозгами.

Я покосился в его сторону, но огрызаться не стал. Говорят, Шурик жизнь мне спас. Надо все-таки поиметь уважение.