Вполне безобидно. За одним исключением: химический анализ запахов, формирующийся еще медленнее, чем вид комнаты, показал, что в воздухе присутствуют молекулы гексогена, а запахи его прекурсоров примешиваются к ароматам масла и моющего средства.

– Это логово Хардкасла, – объявил Фергюсон. – Здесь его мастерская и фабрика бомб.

Он был настолько уверен в своей находке, что тут же отправил информацию по сети, вызвав перегрузку и лихорадочный обмен данными НПИИ в масштабах всего города.

– Отчего ты так уверен? – спросил Лодырь. – Да, это логово преступника, но…

Инспектору пришлось задуматься. В самом деле, отчего он так уверен, что здесь прятался робот?

– Нет ни кружек, ни даже чайника, – указал он на очевидное.

– А-а, – выговорил Лодырь и после паузы занес щупальце над замком. – Мне войти?

– Ни в коем случае! – отрезал инспектор, затем, осмотревшись, добавил: – Уведите всех из этого здания. А потом – из района вокруг.

На двери висел простой замок с накладкой и проушиной, но, чтобы войти, потребовались многие часы. Перед тем как послать внутрь полностью снаряженного ропа, в комнату собирались отправить микророботов: и летающих дронов, и жуков-светильников, и чуть более крупных, но все равно миниатюрных ползунов, которые должны были обследовать все щели и отверстия в поисках ловушек и бомб. Однако даже такие меры не успокоили инспектора, и он эвакуировал здание, как только получил ордер. При этом Фергюсон неофициально объявил, что закроет глаза на любые не связанные с делом мелкие правонарушения, которые обнаружатся при эвакуации и обыске (уклонение от налогов – без проблем, работорговля – не вполне).

Затем к работе приступили саперы. Поиски Хардкасла продолжались, но облаву пока приостановили. Фергюсон отпустил всех, кто уже отработал свою смену, и себя самого заодно. Он вернулся, написал отчет за день, поговорил с Макоули, запросил новости от саперов и в полдевятого уже сидел, прислонившись к стене, в «Аб-ботсфорде», задумчиво глядя на пинту пива. Инспектор собирался не спеша прикончить ее, затем сесть на трамвай и поехать домой.

«Абботсфорд» был старым пабом с длинной U-образной барной стойкой. Музыка там не играла, только шипели карбоновые вытяжки, сосущие сигаретный дым. Время было не самое оживленное. Большинство людей уже вернулись с работы, а желающие пропустить кружку-другую перед походом в клуб еще не появились. Фергюсон отпил глоток и решил привести мысли в порядок. В той части мозга, которая отвечала за распознавание образов, медленно оформлялась какая-то картина – а своему разуму Адам доверял больше, чем «Паранойе». Вдруг оказалось, что Лодырь очень привязан к своему одичавшему лейтенанту. Раньше Фергюсон даже не подозревал, насколько сильной может быть связь между солдатом и боевым роботом. А может, лицо этого Хардкасла и отсутствует в базе данных как раз потому, что робот переделал его, уподобившись Грэму Орру, человеку, чье имя – по крайней мере, часть его – присвоил. Настоящий Грэм Орр был робототехником. Что же стало с машиной, воевавшей вместе с ним? Может, в ней проснулось сознание, и ее перенесли в менее опасный носитель? А потом ее могли перенести – верней, она сама могла перенести себя – в гуманоидный каркас, похожий на тело павшего товарища, переделанное из уже существующего или созданное с нуля. Фергюсон вдруг поймал себя на том, что пытается вообразить ропа, собирающего человекоподобное устройство, – будто миниатюрный марсианский треножник возомнил себя новым Франкенштейном и склонился над кадавром в ожидании электрического импульса, должного оживить творение. Но погодите-ка, а что, если…

– Добрый вечер, инспектор!

На скамью напротив уселся моложавый человек, поставил на стол полпинты пива и посмотрел Фергюсону в глаза.

Инспектор подумал, что только этого типа здесь и не хватало.

Том Макэй, репортер из «Скотсмэна», которого он видел недавно на месте взрыва, где погиб отец Мэрфи.

– И тебе добрый вечер, Том, – поздоровался Фергюсон, стараясь побороть раздражение. – Я не на службе. Надеюсь, ты тоже.

– А-а, ты же знаешь, как оно бывает, – заметил Том, глотнув пива. – Журналисты и полицейские всегда на службе, даже когда отдыхают. Вернее, пытаются. Нечестивым же нет мира.[19]

– Том, ну пойми, – инспектор пожал плечами, – я ничего не могу добавить к тому, что главный констебль сказал на пресс-конференции, и к тому, что главный инспектор Макоули выпустил в сеть пару часов назад. Если хочешь новостей посвежее, лезь в открытую базу данных.

Репортер развел руками:

– Адам, расслабься. Я не донимать тебя явился. Я уже сделал свое для вечернего выпуска новостей. Давай не по службе и не для записи, ладно?

– Хорошо. Должен сказать, Том, что до сих пор твои репортажи были, хм, вполне приемлемыми.

– Уж не знаю, как расценивать твои слова. Ты хочешь сказать, я плохо делаю свою работу?

– Да к черту шутки. Я серьезно. Отлично ты делаешь свою работу. Доводить полицию и пугать народ – уж точно не по тебе, что бы там ни думали твои красноглазые коллеги.

Макэй щелкнул пальцами.

– Мне казалось, у меня в контракте четко прописано насчет того, чтобы пугать и доводить… Ну ладно, хватит болтовни, – он глубоко вздохнул. – Знаешь, я просто хотел поговорить. Про глобальные последствия.

– Не по службе и не для записи? – инспектор хохотнул. – Ночи не хватит.

– Ну, для второй пинты время найдется, – заметил Макэй. – За мой счет.

– Найдется. Спасибо за предложение, но заплачу я. Ну, говори.

– Эти двое студентов в Сент-Леонарде – они причастны?

– Им еще не предъявили обвинения.

– Значит, да, – Том ухмыльнулся. – И они уж точно получат за вандализм на кладбище Грейфрайерс. Я прав?

Инспектор промолчал.

– О, до нас дошли слухи о ночной потасовке на кладбище. Я утром зашел и сфотографировал граффити. А потом порасспросил в университете про ребят. Ходят слухи, что они состоят в какой-то антирелигиозной группе или секте, какой именно – никто не знает. Или говорить не хочет. Я знаю, кто такой майор Вейр, не хуже вас. И когда Макоули, стоя на ступеньках Грин-сайдз, цедит сквозь зубы, что полиция, возможно, ищет «крохотную, не представляющую чьи-либо интересы, маргинальную группу так называемых протестантских экстремистов», я могу сложить два и два. И даже три, если добавить в поиск по «Оглу» фразу «епископ Сент-Андруса».

– Ну да, – пробормотал Фергюсон, чтобы выиграть время, думая про совершенно логичные выводы, приходящие даже в головы репортеров. – Когда дело доходит до выплывших непонятно откуда протестантских экстремистах здесь, в Эдинбурге, до тех, кто готов убивать и при этом не связан с Ирландией, нет ничего удивительного в некоторой преемственности с, хм, святыми мучениками прошлого.