бросить вызов славному Карлу Великому и его героям. Большой успех эти песни имели не только во Франции, и, естественно, он не зависел от их более поздней официальной трактовки, что якобы они возвеличивают Французское королевство, как данное Богом. Их популярность объясняется тем, что они звучали удивительно в унисон с эмоциональным настроем и представлениями баронов, принадлежавших к старому поколению, которым была чужда утонченность чувств.

Chanson de geste и вся культура аристократического общества Парижа, которая сложилась в правление Людовика VI и Людовика VII, были в представлении Алиеноры и ее двора примитивными, провинциальными, далекими от куртуазности и грубыми по стилю, не вызывавшими никакого интереса, над которыми можно было разве что только посмеяться. Новый куртуазный эпический роман складывался из трех основных частей: англосаксонских романов, кельтских сказаний и философской концепции любви и эротизма, типичной для Прованса и Юго-Западной Франции. Все три фактора в итоге привели к появлению высокохудожественных произведений, отмеченных культурным влиянием Анжуйского дома.

Но вернемся к Алиеноре и Англии. Ей удивительно повезло с эпохой, в которой она жила. В Англии проявился интерес к вопросам общественной и интеллектуальной жизни, что было следствием политических начинаний Алиеноры и Генриха, которые были актуальны в то время. В наэлектризованной атмосфере того двадцатилетия – 1160–1180 гг. – творили три гениальных поэта: Мари де Франс (Мария Французская), Кретьен де Труа и Готье Арраский, авторы гениальных произведений, послуживших источником вдохновения для писателей, продолжателей европейской литературной традиции. Влияние этих поэтов прослеживалось вплоть до XVI в., и о них помнили даже в XIX столетии.

Как уже говорилось, тремя источниками нового эпического романа были английские исторические романы, литературное кельтское наследие и представления о куртуазной любви, сложившиеся при дворе графов Анжу. Однако наряду с теми общими элементами, из которых сложилась высокая литература века, и куртуазный роман в частности, существовали и более частные ее аспекты, которые не могли не оказать глубокого влияния на отдельную личность в процессе осознания ею самой себя и пробуждения в ней силы творческого воображения.

Рассмотрим в первую очередь английские исторические романы. Английские хронисты вначале уделяли больше внимания царям далекой от них Античности. Они создавали фантастические сюжеты, вкладывая в них особый идеологический смысл. Такие писатели, как Симеон Даремский (скончался в ИЗО г.), Генрих Хантингдонский (умер около 1155 г.) и, прежде всего, Уильям Мальмсберийский (скончался в 1143 г.), описывали англосаксонское прошлое. В труде Гальфрида Монмутского Historia regum Britannie («История королей Британии») появляется священный образ короля Артура, великого родового архетипа королей Анжуйской династии, и ее рыцарство.

Артур – кельтский король и воплощение чести, солнце куртуазной эпической поэзии, вокруг которого вращались его рыцари, подобно звездам. Его патриархальный образ выполнял две важные функции для Анжуйской династии. Он был олицетворением всех древних английских королей, которые обеспечивали лояльность английского народа, страдавшего под нормандским игом, служил связующим звеном между деятелями прошлого и их верными наследниками. Новая придворная аристократия имела для себя образцом двор короля Артура. Во-вторых (что не менее важно), Артур был достойным противником Карлу Великому. Канонизация Карла Великого антипапой, которого поставил Фридрих Барбаросса, была недавним событием. Еще одним показательным действом было перенесение мощей Трех волхвов из Милана в Кёльн, что было инициативой Райнальда фон Дасселя, канцлера Фридриха, который получил их в качестве военного трофея. Ахен, город Карла Великого, был любимым местом паломничества французских королей. Поэтому неудивительно, что Ричард I отправился в паломничество для поклонения останкам короля Артура, которые были обретены в Гластонбери в 1191 г., когда Анжуйская империя достигла пика в своем развитии и одновременно критического поворотного пункта в своей истории. Ричард приказал торжественно перезахоронить останки Артура вместе с останками его легендарной супруги Гвиневры, которые были тоже обнаружены недавно. Остатки римского лагеря у Карлеона на реке Аск, то самое место, где Артур принимал древнеримских послов, некоторое время привлекали к себе пилигримов из молодых придворных аристократов. Очарование языческого Рима и руин Античности только-только начинало овладевать Западом, и не в последнюю очередь пока еще только некоторыми, но знатными английскими лордами.

Аббатство в Гластонбери получило богатые пожертвования от Плантагенетов и надежно утвердилось в Уэльсе и других кельтских областях королевства, где имелись его земельные владения. Гластонбери было тесно связано не только с Артуровой легендой, но также и с Граалем. Собрание историй о короле Артуре, Персивале, Ланселоте и Граале является выражением кельтского духа. Конечно, совершенно не случайно, что территория, в пределах которой так быстро распространялись эти легенды и поэмы, совпала с областью первых кельтских поселений в Европе, расположенной между Шотландией, Тюрингией и Северной Италией. Когда произведения об Артуре начали проникать с Британских островов на континент, они повсюду встречали горячий прием, как это было, например, при дворе ландграфа Тюрингии, устроенного согласно новым требованиям века и ставшего средоточием куртуазной поэзии и культуры в Германии. Сказания об Артуре стали популярны также в Вене, основанной еще кельтами, и в Северной Италии.

Аббатство Гластонбери и находившиеся под его управлением богатые монастыри вполне могли напомнить об еще одной своей исторической заслуге, имевшей прямое отношение к их кельтскому наследию. В еще более ранние времена кельтское ирландское монашество смогло поставить на службу кельтскому христианству все богатства поэзии языческих менестрелей. В XII в., когда шотландцы, ирландцы и валлийцы конфликтовали с английскими королями из Анжуйской династии, снова появилась необходимость обуздать неистовую жизненную силу кельтского мира и поставить ее в строгие рамки христианства, под контроль церкви и мирских властей, то есть новых королей и их рыцарства.

«Куртуазный» рыцарь Анжуйской империи был человеком «перевоплотившимся», человеком «новым», который под действием магической силы древнего мифа был посвящен в рыцари и благодаря этому вошел в ближний круг рыцарей короля Артура. Его сопричастность (в чисто церковном смысле этого слова) творящим чудеса героям кельтского и англосаксонского прошлого давала ему силы решать великие задачи, поставленные перед ним Анжуйской державой. Королевство Плантагенетов, открытое Югу и Востоку и обращавшее свои взоры в сторону Средиземноморья, нуждалось в помощи Англии – источника денег и воинской силы.

Для того чтобы понять, какую роль играл в куртуазной литературе и цивилизации третий элемент – искусство любви, нашедшее свое практическое воплощение в Южной Франции и Провансе, достаточно будет проследить вновь, как ткалась нить жизни Алиеноры. Мы уже обращали внимание на то, что куртуазный роман, имевший английские и кельтские корни, был традиционно антагонистичен Священной Римской империи, Франции королей Капетингов и Риму. К уже существовавшему противоречию добавлялось еще одно, не менее важное, – это бунтарская нетерпимость гордой уроженки Прованса в отношении жесткого авторитарного мира королей-мужчин. Поэтому конфликт Алиеноры с Генрихом II был