— Наверное, была, — бросил Уиндхем, собирая ноты к вечерне. — Только он никогда о ней не говорил. И не думаю, что ему удалось бы занять денег в Комптоне. Для этого ему пришлось бы съездить куда-нибудь подальше, в Эксетер или даже в Бристоль. Однако мне пора. Если не возражаете, закончим нашу беседу по пути в собор.

Пауэрскорт смотрел, как Воэн Уиндхем, подхватив полы красной сутаны, поднимается на хоры. Значит, долги. Но разве убивают за какой-то неуплаченный мелкий долг? Тем более что в своем нынешнем положении Артур Рад уже никому на этом свете ничего никогда не отдаст. Впрочем, можно представить, что имелся некий крайне жестокосердный кредитор, а сумма долга была довольно велика. Убить несостоятельного должника, так сказать, pour encourager les autres[29]. Превентивно устрашающая других акция: плати, не то кончишь, как Артур Рад, — на вертеле над пылающим огнем.

— «Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш», — глядя в ноты, леди Люси в гостиной Ферфилд-парка разучивала «Мессию» Генделя. — «Говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его…» — не услышав шагов вошедшего на цыпочках мужа, она продолжала: — «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему…»

Леди Люси готовилась принять участие в хоровых выступлениях накануне комптонского юбилея. Целью, разумеется, была возможность оказаться рядом с малышами соборного хора на репетициях шедевра Генделя. Концертные выступления в городской церкви Святого Николаса должны были состояться в среду и четверг перед Пасхой, то есть менее чем через три недели.

— «Всякий дол да наполнится…» — высоко взлетело чистое сопрано леди Люси. — У меня нет следующей части, Фрэнсис, — будничной прозой сказала она, — так что ты избавлен от продолжения. Ох, я еще так плохо знаю партитуру! Да, чуть не забыла: Маккензи прибыл, сейчас должен появиться.

Служивший вместе с Пауэрскортом и Джонни Фицджеральдом в Индии, Уильям Маккензи славился талантом абсолютно незаметно выслеживать и зверя, и человека. Наутро после обвала в соборе Пауэрскорт отправил ему письмо с просьбой незамедлительно приехать в Комптон. Ожидая этого замечательного следопыта, детектив сел и раскрыл свой весьма пополнившийся блокнот. Сегодня Пауэрскорт забрал его у готовившей чай миссис Герберт, отклонив приглашение остаться на чаепитие из боязни помешать решительному объяснению Патрика Батлера с его любимой. Милая миссис Герберт справилась с задачей превосходно. Страница за страницей были заполнены перечнем обитателей соборных владений, причем рядом со многими именами были проставлены даты прибытия того или иного лица в Комптон, и детектив заметил, что большинство членов клира здесь не более десяти лет. Факт показался не совсем обычным. Следовало непременно расспросить об этом кого-нибудь сведущего в подобных вопросах.

Негромкий кашель оповестил о появлении Уильяма Маккензи. Как всегда, создалось впечатление, что он не пришел, а неким образом материализовался в дверях.

— Уильям! — воскликнул Пауэрскорт, крепко пожимая руку суровому шотландцу. — Как я рад! Я так ждал вас, и, признаюсь, не без причины.

Детектив рассказал бывшему сослуживцу обо всем: странной смерти канцлера Юстаса, жутком убийстве певчего Артура Рада, рухнувших и едва не прикончивших его самого каменных плитах.

— Есть версии, сэр? — Маккензи по опыту знал, что у Пауэрскорта всегда наготове несколько версий.

— О, тут проблема, Уильям, — рассмеялся Пауэрскорт. — То я подозреваю всех, то никого. Трудновато представлять в роли коварного убийцы англиканского каноника. Теперь о том, что я хотел бы вам поручить.

Маккензи приготовился делать заметки в своей крохотной книжечке.

— Сегодня, — сказал Пауэрскорт, — среда, стало быть, завтра четверг. А по четвергам комптонский архидиакон — зовут его Бомонт, Николас Бомонт — куда-то уезжает самым ранним поездом, чтобы вечером обязательно вернуться. Узнать архидиакона легко: ростом он выше шести футов и тощ, как хорошо откормленный скелет; при нем обычно большой черный саквояж. Куда он ездит, никому не ведомо. И думаю, настало время это выяснить.

— Какие слухи среди местных, сэр? У местных всегда свои домыслы.

— Наиболее популярна версия насчет женщин. Относительно пристойный вариант: у архидиакона замужняя подруга. Менее пристойный — визиты к проституткам в Эксетер.

Проговорив это, Пауэрскорт с опаской взглянул на склонившегося над своей книжечкой Маккензи. По воспитанию тот был членом строжайшей пресвитерианской секты в родной Шотландии.

— Фрэнсис! Фрэнсис! Да в какой ад ты провалился? У меня новости! — на пороге гостиной появился Джонни Фицджеральд, в одной руке бутылка лучшего арманьяка из погребов Ферфилд-парка, в другой — вместительный бокал. — Уильям! — весело приветствовал Джонни старого сослуживца. — Тщетно упрашивать вас пригубить стаканчик этого нектара, но все равно ужасно рад вас видеть.

Усевшись рядом с абсолютным трезвенником Маккензи, Джонни доверху наполнил свой бокал.

— Какие у тебя новости? Выкладывай, Джонни, — с улыбкой сказал Пауэрскорт. Казалось, он снова там, в Индии, на северо-западной границе, с двумя верными боевыми товарищами.

— Среда у всех комптонских служащих короткий день, — начал Джонни, — а потому парочка джентльменов, сотрудников «Похоронного бюро Уоллеса», обосновалась перед стойкой «Герба каменщиков» раньше обычного. И так случилось, что владелец «Герба» именно этим днем получил партию свежайшего пива из недр графства. Не только свежего, но страшно крепкого, просто сражающего наповал.

— Каким же образом ты, Джонни, разузнал о поступлении сногсшибательного эля?

— Смешной вопрос, Фрэнсис. Дело есть дело. Я, понимаешь ли, сам рекомендовал владетелю «Герба» этот зверский напиток. Обещал даже лично компенсировать убытки, если товар не пойдет.

— А он пошел?

— Попридержи лошадок, Фрэнсис. У меня имелись веские основания продвинуть на здешнем пивном рынке «Экстра-крепкое от Фокса». Вилли Доде и Джордж Чандлер, ассистенты гробовщика Уоллеса, обычно потребляют за одно посещение пинт пять-шесть. На финальной стадии они готовы поведать буквально все, только уже не в силах шевельнуть языком и молча уползают в норы по месту жительства. Из внимательных наблюдений я вывел, что стандартным питьем «Герба» их можно накачивать до последнего трубного гласа и не услышать ничего. Тут лучше пустить в дело магическое «Экстра-крепкое от Фокса».

— Вправе ли я предположить, Джонни, что дивный бальзам возымел действие?

— Волшебное, Фрэнсис, поистине волшебное. После трех пинт градус в парнях достиг уровня их привычной полудюжины пинтовых кружек. Но перед пятой я подсек рыбку, ибо близка была опасность того, что ребят постигнет полная бессловесность.

Любуясь струйкой живительного арманьяка, Фицджеральд вновь наполнил свой бокал.