Он вошел в дом, и вскоре я услышала, как Элиза закричала. Я побежала к ней. Она сидела на стуле, прикрыв лицо фартуком и раскачиваясь взад-вперед. Я поняла, что она плачет.

«Роузи на самом деле не была такой уж плохой женщиной, — сказала она шерифу. — Просто глупой и неорганизованной. Она молилась мамоне вместо того, чтобы молиться нашему Господу. Эта женщина думала: все, что блестит, золото — и стремилась завладеть этим. Ей не нравилась ни ее жизнь здесь, ни ее собственный ребенок. Сомневаюсь, что Ханичайл удавалось увидеть свою мать хотя бы пару раз за много недель, и так было с того самого момента, когда умер Дэвид Маунтджой, оставив ей деньги. Бедная женщина не стала от этого лучше. А теперь только посмотрите, что с ней случилось».

Шериф Уилкис посмотрел на меня и направился к двери. «Сообщите печальное известие Ханичайл», — сказал он. Но в этом не было нужды: я уже поняла, что Роузи мертва.

Ханичайл посмотрела Алексу в глаза и прошептала:

— Ее застрелили. Рядом с салуном «Серебряный доллар».

— Вы хотите сказать, что она была убита? — спросил Алекс, потрясенный этим откровением.

Ханичайл кивнула.

— Они так и не нашли того, кто это сделал, — сказала она срывающимся голосом. — Я думаю, что Элиза была права. Роузи не заслужила, чтобы умереть такой смертью. Она была такой одинокой, беззащитной, такой… даже не знаю, как это выразить. Знаю только одно, что я по-своему любила ее. Иногда я чувствовала себя виноватой. Если бы я была такой дочерью, какой ей хотелось меня видеть, она бы не уезжала с ранчо. И ее никогда бы не застрелили.

— Единственный виновный — тот, кто убил ее, — сказал Алекс. — Неужели они так и не попытались найти его?

— Мне кажется, что никто по-настоящему не пытался, словно Роузи была совсем никчемной. Никого это не беспокоило. Элиза сказала, что все это из-за того бара, где незаконно торгуют спиртным и которым владеют гангстеры. Они постарались, чтобы это дело замяли, так как, узнав об убийстве, посетители бы побоялись ходить туда. Но я знаю, кто это сделал, и всегда знала: Джек Делейни.

— Ее новый муж?

Ханичайл кивнула.

— Люди говорили, что Джек был красивым, похожим на Кларка Гейбла, но в нем было что-то жестокое и безнравственное. Элиза тоже считает, что он убийца. Джек Делейни сделал это. Ясно как божий день, что он застрелил Роузи. Но у Джека было неоспоримое алиби. В тот день он был в Хьюстоне, в отеле с женщиной, и она подтвердила это. То же самое сказал и служащий отеля и… ну, я не знаю… и другие люди. Но я уверена, что это сделал Джек. Он сделал это потому, что всегда хотел завладеть нашим ранчо, а тут прослышал, что там нашли нефть. Он сказал полиции, что Роузи была проституткой, что она сама липла к другим мужчинам и поэтому он ушел от нее. Он сказал, что многие парни хотели застрелить ее, такой плохой она была.

Потом он приехал на ранчо в большом черном «кадиллаке» и ходил по дому, как по своему собственному. Он и считал его своей собственностью. «Я был законным мужем Роузи, — сказал он Элизе. — Что было ее, стало моим. Таков закон».

«Этот номер не пройдет, — сказала ему Элиза. Ханичайл улыбнулась, вспомнив триумф в глазах Элизы. — Это ранчо принадлежит мисс Ханичайл Маунтджой Хеннесси. Оно управляется по доверенности, оставленной ей ее дедом. Роузи никогда не владела ранчо Маунтджой, поэтому и ты не можешь владеть им».

Я подумала, что он убьет Элизу тоже. Он поднял руку, чтобы ударить ее, но я напустила на него собаку. Она вцепилась ему в руку, прокусив ее до кости, но мне хотелось, чтобы она вцепилась ему в горло. Я хотела, чтобы ему было так же больно, как было больно моей матери. Я хотела, чтобы собака убила его.

Ханичайл горестно вздохнула.

— Полагаю, что настоящие леди не говорят такое, — сказала она извиняющимся тоном. — Они говорят о погоде, музыке и нарядах. Я смущаю вас. Элиза всегда говорила мне, что я невоздержанна на язык.

— Нет, вы меня не смущаете. Что случилось с Делейни?

— Думаю, что он побоялся нового укуса собаки и поэтому уехал. Уже в дверях он посмотрел на меня и сказал: «Когда-нибудь я вернусь, Ханичайл. Я получу то, что по праву принадлежит мне. Я обязательно вернусь, можешь не сомневаться».

Элиза сказала мне, что по закону он мой отчим. Нам остается надеяться, что он никогда не заявит об этом. Потому что если он заявит, тогда мы пропали. «Он так же может поступить с тобой, как поступил с Роузи».

По спине Ханичайл пробежали мурашки. Она передернула плечами и снова заговорила:

— Нефть так и не нашли, поэтому, как мне кажется, он потерял всякий интерес к нашей земле. Но зато они нашли подземный источник. Вы даже представить себе не можете, как мы все радовались. От счастья мы чуть не сошли с ума. О, Алекс Скотт, вы даже вообразить не можете, какое это счастье, — продолжала Ханичайл, радостно рассмеявшись. — Но нам придется еще много работать, чтобы привести ранчо в приличный вид.

Алекс перегнулся через стол, взял шершавую руку Ханичайл в свою и с восхищением смотрел на девушку: он хорошо знал, о чем она говорит. Он знал, что значит не иметь денег.

— Надеюсь, что вы победите, Ханичайл, — сказал он.

— Едва ли. Но с помощью денег лорда Маунтджоя я надеюсь это сделать. Я хочу, чтобы ранчо было таким же процветающим, каким оно было, когда им управлял отец.

Алекс смотрел на нее, очарованный ею. Он никогда не встречал такой девушки. Она была похожа на золотистого невинного щенка, пытавшегося встать на лапки. Она легко располагала к себе. Он с сожалением подумал, что может случиться с ней в Лондоне, когда на нее свалятся деньги, драгоценности и внимание. Ему оставалось надеяться, что все это не испортит ее, потому что она нравилась ему такой, какой она была. Глоток свежего ветра в душном мире.

Люди с любопытством смотрели на Алекса Скотта, державшего руку странной молодой женщины в дешевом кружевном платье. «Совершенно не в духе Алекса, — шептались они. — Несколько деклассированная для него, вам не кажется?» И они смеялись, удивленные, но Алекс этого не замечал, а если бы и заметил, то не обратил бы на это внимания.

После обеда вместе с Ханичайл они направились на прогулочную палубу, где смотрели на высокие темные волны и мощный кильватер, остающийся за кормой.

— Я люблю океан, — тихо сказал он. — Будь моя воля, я бы бороздил просторы морей в одиночку, на паруснике, в поисках неизвестных островов и спрятанных бухточек.

— Тогда почему же вы этого не делаете?

Он задавался этим вопросом много раз. Она спросила это так легко, словно он и впрямь мог делать то, что хотел.

— Это всего лишь мечта маленького мальчика, — ответил Алекс с горечью в голосе. — Хотя, как мне кажется, я по натуре моряк.

И он рассказал Ханичайл о своей флотилии, о новом судне, которое строится в Шотландии, и о своей единственной любви: яхте «Аталанта».