– Вот черт, – говорит Мел. Нагибается, чтобы поднять их. Ее лицо оказывается вблизи от водостока. У нее перехватывает горло; чтобы не упасть, она упирается пальцами в пол – они попадают в холодную сырость. Остро пахнет старой гнилью.

Мел бросается бежать.

На мгновение приходит мысль, что дело может быть в засоре, в проблеме с трубами, но нет, она слишком хорошо знает эту вонь, эту смесь тления и стоячей озерной воды. В Лондоне нет такого запаха. Он заполняет ее квартиру, по которой она мечется, хватая леденеющий воздух ртом и понимая, что всегда знала – когда-нибудь он ее настигнет. Бывают такие проявления внимания, от которых никак не отвяжешься.

С коридором что-то не так. В нем явно чего-то не хватает. Она поскальзывается, налетает сначала на стул, потом на шкаф. Пол и стены вымазаны слизью.

Она же заперла входную дверь! Мел кидается в гостиную. Находит там сумку, судорожно роется в ней. Ключей нет. Она хватается за телефон. Ковер у нее под ногами чавкает от сырости. Книги на полках покрывает ил. Мел нечем дышать.

– Помогите, – сипит она в телефонную трубку, набрав номер службы спасения и слушая, как ее сигнал тонет в белом шуме. – Помогите.

В кухне, в ванной, в прихожей и в спальне одна за другой гаснут лампы. Вокруг наступает темнота. Темнота стоит между Мел и городом.

«Зачем ты здесь? – шепчет она про себя, опускаясь на колени, и в гостиной тоже вспыхивает вонь и гаснет свет. – Что тебе нужно?»

Есть пустоты, которые не заполнить ничем.

Мел хочет стать маленькой, незаметной. Что-то приближается к ней. Оно ее знает.

Что-то квохчет. Шипит. Из смертного мешка течет. Хлещет. Какой он стал большой. Она ведь сама кормила его, вот он и разбух. Проглот. У него была и еда, и время. Башня из телячьей кожи влажно кренится набок, в ней копошатся конечности. Мел скулит, ее голос заглушает скрип, голоса животных, какие-то слова, скрежет костей.

Вот стоит Мешок, он полон новостей. Мел слышит кошачий писк. Вот он, пойна кулли, пожаловал: он голодный, он не мог не прийти, ненасытное брюхо, он сожрет и ее, и все вокруг.

Швы на мешке начинают распускаться. Каждый стежок – уста закона. Они отверзаются не затем, чтобы извергнуть, но затем, чтобы вобрать. Мешок открывается, чтобы есть, принимать жертвы. И на этот раз рядом нет Джоанны, которая разбудит и спасет.

Но что это за мысль?

Откуда она взялась именно сейчас? Сейчас, когда мешок, брызгаясь грязью, подбирается к ней все ближе? Сейчас, когда из его нутра несется мешанина старых и новых голосов? Когда кот лает, а петух шипит? Когда кожа мешка напрягается, растягивается, он нависает над ней, пес лает по-человечьи, старый труп мяучит по-кошачьи, змея членораздельно шипит, а устье мешка распахивается, изрыгая гнилую воду, и подставляет нутро взгляду. Мел, увидев наконец, что там, начинает визжать, но даже ее отчаянный визг не может заглушить последнего тихого шепота.

– Кирикики, – слышит она, – кирикики, – произносит голос, который она хорошо знает.

Гуманизм, интроспекция, мусор

Трехнедельный курс лекций для студентов повышенного уровня обучения. Список литературы прилагается. Требования к учащимся: полное погружение в материал. Физическое присутствие на занятиях строго обязательно: посещение посредством говорящих фигур не засчитывается.

Экзамен сдается письменно – большое эссе, по согласованию с вашим Искусственным Интеллектом; ИЛИ устно – трехчасовой ответ на три разных вопроса; ИЛИ перформативным трансом.

Неделя 1: Жизнь на свалке

Эксперименты Нгоси и Бэкхауза доказывают, что, несмотря на прививку этического хронотуризма, история переполнена мусором, брошенным в разных исторических эпохах путешественниками во времени. Несомненно также, что коренные жители разных исторических эпох приспосабливают их в качестве предметов повседневного обихода.

Пользуясь временными приспособлениями, которые позволяют нам залечивать шрамы от подобных воздействий, рассмотрим природу этих доказательств; политические последствия жизни на свалке отходов будущего; вероятность того, что какая-то часть этих отбросов оставлена путешественниками скорее из прошлого, чем из еще-не; а также значимость того факта, что непропорционально большое число этих предметов переориентированного назначения стали повседневной частью жизни наших улиц.

Темы для дискуссий могут включать следующие пункты:

– Скамейки: чем они будут изначально?

– Почему тумбы на краю тротуара так долго считались беженцами будущих войн? Почему это мнение перестало быть преобладающим?

– Возможна ли рекуперация деревьев?

Студенты должны будут обосновать свой ответ.

Неделя 2: Путями современных заблуждений

Появление в небе над Лондоном в 1848 году космического корабля насекомых привело сначала к межпланетной войне, но после заключения в 1849 году Саттонского мира отношения между британцами и гостями планеты стремительно потеплели. Мы в нашем курсе рассмотрим историю этого знаменитого «Заблуждения» и его последствия.

Наше внимание будет приковано к периоду от принятия сана первым насекомым епископа Церкви Англии (имеется в виду Насекомый Епископ Манчестерский, в 1853 году) и до настоящего времени с его стремительным увеличением числа насекомых на ключевых должностях в политических, гуманитарных и этических организациях. Мы рассмотрим жизнь и деятельность знаменитого «Насекомого с лампой» среди раненных в Крыму; проследим невероятные усилия по расчистке трущоб Бирмингема, предпринятых Насекомым и Насекомым в 1890-х; сосредоточимся на популярных сегодня способах сбора средств для помощи разным слоям населения – от телемарафонов до выпуска благотворительных синглов: сектор, в котором по-прежнему доминируют насекомые.

Под конец мы сравним тексты знаменитой Стокгольмской декларации насекомых 1962 года – «Мы не будем знать отдыха до тех пор, пока страдание не будет искоренено в мировом масштабе» – с текстом едкого памфлета Элеоноры Маркс «Благотворительный Хитин» 1890 года.

Студенты должны будут выступить с защитой той или иной точки зрения.

Неделя 3: Цена успеха

Недавно, когда была пройдена, как говорится, «последняя и самая страшная черта», в Соединенном Королевстве произошла приватизация болезней вообще и все нарастающего числа отклонений от нормы в частности. Можно ли считать это успехом? И если да, то чьим и почему?

Мы предпримем критическое чтение материалов правительственной рекламной кампании «Хворым будь!», чтобы осветить цифры продажи акций. Зададимся вопросом о том, какова связь – и есть ли она вообще – между невиданным ростом цен на акции чумы, распространением интернет-мема «Лекарства для недотрог» и популярностью «Очуметь!» – новой коллекции ювелирных украшений от Дизель.