«Волков двенадцать штук, — определила Таня, — по запаху крови они не хуже меня поняли, что человек слаб и беспомощен и мигом записали его в жертву. Судя по количеству потерянной крови, Тьерр ранен серьёзно, возможно, что волки его уже догнали… Почему я не слышу выстрелов? Он собирался охотиться на этих волков, так что должен быть вооружён, но в лесу тихо, а он не вернулся домой!»

Не думая о страшном финале, Таня помчалась вперёд. Вот след ползущего человека сменился следами двух ног, капли крови перестали появляться на земле — и Таня обрадовалась: Тьерр способен двигаться и сумел перевязать свои раны. Чем она сможет помочь ему против матёрых голодных хищников, если он безоружен? Собачьи инстинкты сходили с ума, требуя немедленно бросить смертельно опасное путешествие по волчьему следу, но Таня продвигалась дальше и дальше, успокаивая себя тем, что ветер дует ей в морду и она узнает об остановке стаи раньше, чем та прознает о её преследовании.

Издалека потянуло дымом — горели сухие ветки деревьев. Уши Тани уловили болезненный визг и вой волка — тоскливый пронзительный звук разнёсся по лесу и замер. Замедлив бег, Таня прислушивалась и принюхивалась: треск горящих веток, смрад подпаленной волчьей шерсти, злобное рычание волчьих глоток. Это низкое, басистое ворчание, предупреждающее о скором нападении и служащее для устрашения жертвы, у одного волка сменилось на громкий и высокий рык — последнее слово перед атакой. Дальше последовал громкий звук удара, отчетливей запахло палёной шерстью и пронзительный волчий визг подтвердил, что Тьерр еще держит оборону, хоть оружия при нём в самом деле нет или же в оружии закончилось то, что заменяет здесь патроны.

Таня перешла на шаг. Она подобралась достаточно близко к месту действия, чтобы её смогли унюхать волки, а ей не хотелось стать для них закуской перед основным блюдом. Она помнила это место, ей доводилось бывать здесь на охоте вместе с Тьерром, и стоило продумать план спасательной операции, а не бросаться очертя голову в самое пекло.

Развернувшись, Таня понеслась по кругу, огибая площадку, на которой один мужчина противостоял дюжине злобных зверюг: она бежала на вершину холма с другой стороны. Достигнув возвышенности, Таня припала на брюхо, проползла вперёд и высунула морду из кустов.

На лужайке у кучи нарубленных сухих веток сидел Тьерр. Видимо, охотник заметил, что на его след напала волчья стая, понял, что добраться до края леса никак не успеет и занял оборонительную позицию, отыскав старый сушняк — когда-то поваленное бурей дерево. С помощью охотничьего топора Тьерр сумел нарубить со ствола достаточно веток, чтобы разложить их вокруг себя и сотворить огненный заслон между собой и волками. Таня увидела, как еще один волк попробовал перепрыгнуть через притухший в одном месте огонь и получил горящей палкой по оскаленной морде. Тьерр подбросил сушняка, восстанавливая за своей спиной огненный заслон, но движения его были скованы, правая рука действовала явно не в полную силу, а левая висела плетью. Мужчина покачнулся, повалился на бревно, края которого полыхали огнем, а очищенная от веток середина пока служила Тьерру стулом и опорой. Волки, завидев слабость жертвы, грозно зарычали и подступили к самому костру, но в морды наиболее смелых тут же полетели горящие головни, заставив их отпрянуть с визгливым воем.

Тьерр уселся на бревне, заметно покачиваясь от слабости и напряженно следя за поддержанием спасительного огня. Таня не видела с расстояния лица мужчины, но не сомневалась, что оно искажено отчаянием: шансов выбраться собственными силами у Тьерра не было, единственное, что ему оставалось — тянуть время в ожидании подмоги, в надежде, что люди обратят внимание на вернувшихся в одиночестве собак и коня и заметят его пропажу. И чем меньше становилась груда хвороста перед ним, тем призрачней становились надежды. Забраться на дерево с одной действующей рукой Тьерр не мог — как назло, в этом лесу молодые деревья были слишком тонкими, чтобы выдержать его вес, а старые тянулись высоко вверх своими макушками, их могучие ветви раскидывались метрах в четырех-пяти над землёй. С помощью двух рук у молодого сильного мужчины получилось бы вскарабкаться по шершавому стволу, но раненному и однорукому такой подвиг был не по силам. Разжечь большой костер, дым от которого могли бы увидеть издалека, Тьерр тоже не мог: Таня помнила, что деревья тут легко не спалишь, лесной массив магически защищён от пожаров, она на прогулках с Люком видела, как самый сильный его огонь просто соскальзывает с живых деревьев, пожирая лишь сушняк и не трогая зелёную траву под ним.

«Жаль, что Тьерр не является магом и по воздуху улететь не может», — подумала Таня. В этом мире даже эльфы нечасто бывали магами, особенно сильными магами.

Она прикинула объем запасенного Тьерром хвороста, кровожадную настойчивость уверенных в скорой добыче волков и оценила возможность сбегать до дворца и как-то позвать подмогу. Вероятность, что Тьерра не загрызут до её возвращения, была нулевой: её лапы не развивают фантастической скорости, а пасть не издаёт звуки членораздельной человеческой речи: она и обернуться туда-обратно не успеет и на уговоры следовать за ней много времени потратит. Даже если допустить, что она найдет способ внятно выразить пожелание, чтобы люди пошли за ней следом!

«Надо увести отсюда волков, вряд ли тут бродит еще одна стая — всё-таки вблизи дворца лес регулярно очищают от опасных хищников, эти забрели сюда издалека после последней зачистки. Рысь или медведь на человека нападать не станут, только волки кровожадны настолько, что готовы напасть на человека, но если их увести, то у Тьерра появится реальный шанс выжить», — напряженно размышляла Таня, а потом без дальнейших раздумий впилась клыками в собственный хвост.

Ей нужна была кровь для приманки — это было очевидно, как дважды два. Ранить лапы — крайне глупо, если намерена убегать от раззадоренной волчьей стаи, наносить глубокие раны на бока — еще глупее, а вот хвост можно принести в жертву. Такой великолепный, длинный, пушистый хвостик! Шерсть на хвосте начала пропитываться кровью, Таня глубже вонзила клыки. С поднятого хвоста на спину закапали крупные алые капли, скатываясь по бокам и впитываясь в золотистые локоны, оставляя кровавые следы. Нос забил сильный аромат свежей крови. Таня, сдерживая болезненные взвизгивания, ударила себя хвостом по бокам, по ногам, повалялась по влажной земле. Теперь её великолепную шерсть покрывала грязная корка, источавшая привлекательный для волков кровавый аромат.

«Серые хищники просто обязаны прийти к выводу, что видят перед собой собаку, находящуюся при последнем издыхании!» — сказала себе Таня. Она помнила читавшиеся в детстве рассказы о животных, о том, как птицы-матери защищают свой выводок, вылетая перед хищником и уводя его подальше от гнезда. Таня планировала сыграть роль именно такой «раненой» куропатки.

Крупный волк, вожак этой стаи, сидел напротив Тьерра и пристально смотрел на него. Во взгляде его было чаяние скорого обеда. Тьерр был пищей и его вид, запах его крови дразнили в звере аппетит — пасть волчары была разинута, слюна капала на траву, он облизывался в ожидании поживы. Огонь между ними мигнул, пламя на миг приникло к земле, и зверь подобрался. Крепкая и толстая охотничья перчатка позволила Тьерру подхватить тлеющий обломок ствола и метнуть его в волка, но тот отпрянул в сторону и Тьерр промахнулся. Раненое плечо прострелило болью, развороченный бок обожгло, будто головня развернулась и влетела в него вместо волка.