– передавать своим танцем мысли и чувства. На сцене она говорила о чем-то очень личном и каждым спектаклем опровергала упреки в сухости и недостатке техники. И тем не менее, по ее словам, она всю свою жизнь сражалась с «Лебединым озером».

Спустя три года после ленинградского дебюта, когда она танцевала «Лебединое озеро» на гастролях в Париже в 1956 году, ее изысканную графику танца признали одной из самых интересных интерпретаций балета. В родном Кировском театре в чем только ее не обвиняли – и в нарушении канонов, и в несоответствии традициям, но в Париже танец Осипенко оценили настолько высоко, что наградили премией Анны Павловой. Вручая премию на сцене Театра Шатле, где проходили знаменитые дягилевские «Русские сезоны» и танцевала сама Анна Павлова, Серж Лифарь сказал удивительные слова: «Не нахожу слов, чтобы окрасить поэтический танец Осипенко – ее воздушность, ее лицо, утопающее в грезах. Вся она – русская, пушкинская, певуча и музыкальна. Она несет в себе павловскую преемственность».

Леонид Мясин – хореограф и танцовщик, работавший с Дягилевым, – пригласил Осипенко в свою балетную труппу «Монте-Карло». Но Алла отказалась, она – ленинградка – всегда возвращалась в родной город.

Из ее воспоминаний: «Вернувшись в Ленинград, о премии я даже никому не говорила, потому что у нас никто и не знал, что это за премия. Уже после меня ее получили Уланова, Плисецкая. Подумаешь – диплом, подписанный Кшесинской, Преображенской, Лифарем. За этот диплом и в тюрьму могли бы посадить. Поэтому я сунула его в сундук и сказала маме: не вспоминай и никому не показывай».

На гастролях в Париже произошло событие, которое повлияло на ее художественное мироощущение. Ей посчастливилось побывать на концерте Эдит Пиаф, и это было невероятно: услышав пение Воробушка, Алла всем нутром откликнулась на ее искусство, а в Ленинграде все время возвращалась мыслями к знаменитой песне «Я ни о чем не жалею». После концерта Пиаф Осипенко стала выходить на сцену так, будто этот выход последний. Кстати, Рудольф Нуриев, который был партнером Аллы Осипенко и ее другом, поступал так же. Моему брату Андрису он как-то сказал: «Всегда надо выходить на сцену, будто делаешь это в последний раз». В этом кроется секрет служения творческой профессии.

Весь свой классический репертуар Осипенко исполнила за первые пять лет в театре. За долгую творческую жизнь она не прибавила ни одного спектакля, ни одной новой роли к этому репертуару. Конечно, она хотела танцевать. Какая прекрасная Жизель могла бы быть в ее исполнении, но уже тогда Алла ощущала на себе влияние суровой административной машины, с которой было трудно бороться. «Какая Жизель, – говорили ей, – не то амплуа! Раймонда?! Ну, какая она Раймонда – два тура не может чисто скрутить!» Алла вспоминала: «Если мне говорили, что это не мое амплуа, я верила. Говорили, что я не могу вертеться, – я верила, потому что действительно были случаи, когда я падала с этих двух туров».

В конце концов из классики у Осипенко осталось только «Лебединое озеро». Проблема в том, что в Кировском балетный репертуар практически не обновлялся, в нем была только классика, а классику ей танцевать не давали. Но когда творческая натура жаждет проявить себя, судьба всегда дает шанс. Мой отец так и говорил: «Шанс судьба всегда тебе даст, нужно только быть готовым этим шансом воспользоваться».

На волне оттепели в театр стали приходить молодые балетмейстеры. Их имена еще никому не известны, но очень скоро они прогремят. Они пришли с новыми идеями и пытались привнести в балет новую эстетику. Осипенко, человек невероятно возбудимый творчески, была готова к новому. Да собственно, в ее интерпретации все становилось новым. В балете «Тарас Бульба», где хореограф Борис Фенстер поставил для нее партию честолюбивой Панночки, она ни на кого не была похожа, все ее тело стало удивительным инструментом передачи образа.

В России, где балет – национальное достояние, балерине редко выпадает удача, когда роль ставится именно на нее. Алле Осипенко в этом отношении повезло: молодой хореограф Юрий Григорович, с которым она подружилась еще в детстве, в эвакуации, задумав поставить балет на музыку Сергея Прокофьева «Каменный цветок», пригласил Аллу на роль Хозяйки Медной горы. С этого момента в ее биографии началась новая глава.

Премьера стала новой точкой отсчета в искусстве советского балета – это было рождение выдающегося хореографа Юрия Григоровича. Эксперимент был смелым: балет решался только танцевальными средствами – без мимических сцен. Спектакль оформил художник Симон Вирсаладзе, а состав исполнителей был поистине звездным: Александр Грибов – Данила, Ирина Колпакова – Екатерина, Алла Осипенко – Хозяйка Медной горы. Осипенко вспоминала: «Подготовка балета долго велась неофициально, на общественных началах. Целый год мы трудились без перерывов, не щадя сил. Мы были единым целым, не мыслили себя друг без друга. Никто не думал о личном успехе, важнее была победа нашего дела».

Все существо балерины Аллы Осипенко, которое ставили под сомнение законодатели классического ленинградского стиля, вся ее индивидуальность органически легли на новую хореографию Юрия Григоровича. Она была первой балериной в Советском Союзе, кто вышел на сцену в трико, без пачки. В Париже Лев Бакст облачил Вацлава Нижинского в трико – чем произвел революцию в театральном балетном костюме – уже давно, но до СССР эта революция только-только дошла. Вирсаладзе прямо во время примерки нашивал на трико тонкие полоски темной бархатной ткани, ведь героиня Осипенко – и Хозяйка Медной горы, и Ящерка, юркая и быстрая, – костюм подчеркивал это. Хореограф предложил балерине невероятные поддержки, полеты вниз головой, в ее партии требовалась запредельная гибкость, а угловатые позы стали отличительными знаками партии. Осипенко вспоминала: «Григорович выгибал и выгибал меня на репетиции, чтобы я владела телом в любом положении. В результате даже пришлось обратиться к врачу – что-то там сместилось в позвоночнике».

И вот – триумф! В прямом смысле – наутро после премьеры все создатели балета проснулись знаменитыми. Хозяйка Медной горы стала визитной карточкой Аллы Осипенко на многие годы, ее стали называть «сексуальной балериной». Увы, в Советском Союзе это не было комплиментом.

Как балерина Осипенко понимала, что нуждается в своем собственном репертуаре. На ее счастье, это понимал и Григорович. Он считал Аллу своей единомышленницей и предложил новую работу: партию восточной царицы Мехменэ-Бану в балете «Легенда о любви». Всегда кажется, что новая работа будет полетной и удачной. Но если «Хозяйку…» готовили полуофициально, то с «Легендой…» все было иначе. Как и положено, был назначен второй состав. Для Осипенко всегда было сложно творить в ситуации,