— А я — зол. Ну ладно, идём, здесь неподалёку есть лестница наверх.

Лестнице, кажется, нет конца, как той, в башне. Мы поднимаемся, поднимаемся, а замок не приближает ни на метр. Так и высится над нами чёрной громадой.

— Давай передохнём, — я прислоняюсь к стене, тяжело дышу, чувствую, как колет в боку. Ландар нависает надо мной, проводит рукой по щеке, ранено улыбается:

— Мне много нужно тебе рассказать… Обо всех моих родственниках…

Я ловлю его ладонь, прижимаюсь к ней щекой.

— Их же там целая галерея, — жалобно пеняю я, — боюсь, не запомню.

Ландар наклоняется и целует:

— Учись запоминать. Генеалогия — хлеб коронованных особ. Да и потом — всегда надо знать, кто из родственников может всадить тебе нож в спину. Иногда это спасает жизни.

Я грустно улыбаюсь:

— Если верить ведьме, то главная твоя беда — это я.

Прикрываю глаза, а в голове до сих пор сороки кричат: кровавая королева, кровавая королева…

Ландар упирает лбом в мой лоб.

— Я проклят тобою, — говорит он, проводя рукой по спине, — и благословлен. Моё сердце, мой мир…

У меня внутри что-то натягивается, тонко-тонко, дрожит, звенит, и нужно сберечь, чтобы не лопнуло. Да ещё и глаза предательски щиплет.

— Идём, — нежно шепчет он и берёт меня за руку, — уже немного, а то замёрзнешь совсем.

Действительно, ещё через пару пролётов мы оказываемся возле небольшой двери. Ландар пропускает меня внутрь, в узкий коридор, скупо освещённый редкими факелами. Он вынимает один, светит перед собой, командует:

— Иди сзади, не отставай.

Коридор петляет, запутанный, словно лабиринт. Окажись я здесь одна, потерялась бы вмиг. А Ландар ведёт уверенно, видимо, каждый поворот ему знаком.

Из-за очередного нам навстречу показывается группа людей. Впереди — глава королевской стражи, за ним — несколько стражников в доспехах, между ними маячит голова какого-то несчастного. Нет сомнений в том, куда и зачем его ведут. В таких коридорах, как тот, в котором мы сейчас, обычно располагаются пыточные казематы.

— Ваше величество! — обрадовано восклицает глава стражи. — Не ожидал вас здесь встретить. Но это и хорошо, мы вон лазутчика взяли, — он кивает на человека между стражниками, неровный свет факелов выхватывает его волосы невероятно-чернильного оттенка. — На допрос ведём.

Ландар серьёзнеет и подбирается весь.

— Где вы его взяли? — строго спрашивает он. И плевать, что сам сейчас похож больше на оборванца, чем на короля, держится с таким достоинством, что нет никаких сомнений в его истинном происхождении.

— На южной границе, — отвечает глава стражи, и остальные утвердительно кивают, — вынюхивал всё, о королеве расспрашивал.

Он указывает факелом на меня, и пленник, только теперь чётко разливший мою фигуру, кидается вперёд с криком:

— Илона! Коть! Всё-таки ты!

И я узнаю его. Несмотря на дикий цвет волос, на нелепую одежду, даже на голос, ставший грубее и глуше.

Так меня называет только один человек на… во всех мирах.

— Кир!!! — кажется, я сама глохну от радостного вопля. Бросаюсь к нему, висну на шее, смеюсь.

— Коть, коть, смотрят же… — Кир с трудом отдирает меня от себя.

Я хватаю его за руку и тащу к мужу, который сейчас весь — оголённый клинок.

— Ландар… мне тоже нужно тебе рассказать о родственных связях… Надо было давно… Ну в общем, это Кир, мой почти брат.

Вымытый и довольный, Кир валяется на кровати в моей спальне. У нас с Ландаром — разные, так принято у королей.

Я сижу рядом, в ногах, просто смотрю на него и улыбаюсь. Даже неприятный разговор с мужем, оставивший осадок в душе, воспринимается уже не так болезненно.

Пока Кирка приводил себя в порядок, мы с Ландаром выясняли отношения. И мой благоверный, не особенно подбирая выражения, сказал, что не верит в бескорыстную дружбу между мужчиной и женщиной и во всех этих почти-братьев. В общем, схлопотал по физиономии и удалился с видом оскорблённой невинности.

Но сейчас, глядя на расслабленного и счастливого, как сытый кот, Кирилла я не хотела думать обо всех прелестях, что свалились на меня в этом мире. Сейчас меня интересовало только одно…

Ложусь рядом, пихаю локтем куда достану и, надув губки, говорю:

— Почему так долго искал?

Кир разводит руками:

— Ну, извини, коть. Я и сам в тот ещё переплёт попал. Представь, я оказался здесь принцем и попал прямиком на отбор невест. Прям героем шоу «Холостяк» себя ощутил.

Он улыбается, но невесело.

Волосы, кстати, так и не отмылись. Топорщатся фиолетовым ёжиком. Невольно протягиваю руку и ерошу. Охватывает родным и теплым. Хочется даже не плакать, а реветь. Как когда-то, забравшись к нему на колени и уткнувшись в плечо. Но теперь я — королева. Должна держать лицо, быть серьёзной, подавать пример.

А к чёрту!

Обнимаю Кира и даю волю слезам.

Он гладит меня по спине, по волосам, целует в лоб.

— Тихо-тихо, коть. Ну чего ты, маленькая? — обнимает меня в ответ и баюкает. — Знаешь, а я всё-таки выбрал…

Не сразу соображаю, о чём он, но потом, когда доходит, выбираюсь из объятий, сажусь рядом и заявляю:

— А вот с этого места поподробнее. И учти, если что-то скроешь, меня разорвёт от любопытства.

— Я лучше покажу, — ухмыляется Кир, лезет в кожаную сумку, сейчас небрежно перекинутую через изголовье кровати, и… достаёт айфон.

— Да ладно! — неверяще тяну я. — Ещё скажи, что он работает.

Кир фыркает, проводит пальцем по экрану и тот загорается.

— Не может быть! — отбираю у него гаджет, верчу, едва не на зуб пробую.

А у Кира — рожа предовольная, само превосходство.

— Не знала, что я — великий волшебник? — подмигивает он и забирает свою драгоценную игрушку назад.

— Ага, — чуть ехидничаю я, — прямо из страны Оз.

— Ну, на Оз то место, где я оказался, не очень похоже, но некоторое сходство есть. — Он поворачивает ко мне экран, не выпуская сам айфон из рук. — А это — моя Долорес. Её так фея назвала. А родители её Депрессией назвали, Депрой, по-простому, представляешь?

Эта Депра — просто прелесть. Внешность фарфоровой куклы: тёмные волосы, карие глаза, белая кожа, пухлые алые губки. Что и говорить, у Кирилла всегда был хороший вкус — и в одежде и в девушках.

Но сейчас важнее другое, и я хватаюсь за знакомое:

— Что? И у тебя фея?