форму маниакальной одержимости. Но чем больше он пытался понять её, тем больше его внутренне упрямство начинало противиться. Рома жутко не любил, когда его припирают к стенке, когда пытаются манипулировать им. Недавний пример, Алла, ещё периодически напоминал о себе: как рана, которая уже затягивается, но, если дотронуться до неё, отзывается болью. Чего уж душой кривить, Алла не просто пыталась, она манипулировала им. А он, слепой от поглотившего чувства, с радостью позволял ей делать это.

— Рома, очнись! Ты чего завис?! — принялась тормошить его Лиза после нескольких попыток обратиться к нему.

— Ничего! Так, накатило! — слегка мотнул он головой.

— Короче, мне понравилось. Когда они смогут сыграть у тебя?

— Так это о них зависит. Когда остальные композиции подготовят. Хотя… в принципе, можно и старые варианты заделать. Там народ не очень разбирается. Главное — тусовка и громкая, динамичная музыка. Есть, правда, и знатоки. Мне тут недавно сказали, что они очень напоминают «Грин Дэй».

— Правда?! — заинтересовался Димон. — Это моя любимая группа.

— Есть что-то. Я специально потом послушал и согласился. Правда, выглядите вы… как рокеры из семидесятых.

— Я им то же самое говорю, — кивнула Лиза.

— Разберёмся, — отмахнулся Димон.

— И прекратите дёргаться на сцене, как паралитики. Сейчас это не актуально. Это прошлое.

Димон удивленно оглянулся на басиста и скорчил грустную мину.

— А я тебе говорил, — буркнул тот.

— Так когда? — вновь нетерпеливо спросила Лиза.

— Ну, если сегодня понедельник… то, предположим, в субботу можно и потусить.

— Отлично! Не забудь Ритку позвать.

— Не забуду. Всё, давайте разбегаться, — предложил Рома. — А к субботе будьте готовы сыграть в клубе.

Они с Лизой, которая не преминула взять его под руку, вышли из подвала на дневной свет. Рома вопросительно кивнул в сторону своей машины, предлагая подвезти, но Лиза отрицательно покачала головой и в свою очередь двинула подбородком в сторону стоящей чуть дальше «БМВ», классом пониже, чем у него, но вымытой и натёртой до зеркального блеска. Она махнула водителю автомобиля рукой, затем поманила, тот нехотя выбрался из салона и подошёл к ним. Молодой человек выглядел спортивным, был хорошо подстрижен и одет в модный и дорогой деловой костюм. В руке, словно напоказ, он держал айфон последней модели.

— Это Максим, мой парень, — представила его Лиза.

— Рома.

— Рома музыкант. Он ребятам помог сделать аранжировки, — продолжила она.

Лизин жених коротко кивнул, скользнул на мгновение безразличным взглядом по лицу Романа и отвёл глаза в сторону.

— А ещё у него свой ресторан.

Скучное выражение на лице Максима сменилось на крайне заинтересованное. Он оживился.

— И где?

— В Подмосковье. Час езды отсюда.

Энтузиазм на лице парня несколько поубавился, но он ещё не до конца утратил интерес и продолжил задавать вопросы:

— Большой?

— Да как сказать, кому как: пятьсот квадратов, — небрежно обронил Рома и нарочито коротко зевнул.

Он заметил, что Максим с уважением воспринял эту информацию и решил дожать ситуацию:

— Ну, там ещё балкон метров пятьдесят, отдельно бильярдная и банкетный вип-зал. В общем, средний такой. Мы сейчас на семьсот квадратов рядом хотим открыть. Строим здание в пять этажей, на первом хотим новый ресторан.

— А зачем рядом? — уточнил слегка опешивший от цифр парень.

— Не помещаются клиенты, запись на месяц вперёд, — продолжил чесать Рома.

Он привирал, конечно, но только про запись на месяц. Все остальное было чистой правдой, потому что Миха перед отъездом в Питер озвучил идею организации ночного клуба в новом здании. У него вообще аппетиты разыгрались не на шутку, и Роман даже стал опасаться, как бы его не начало заносить.

Максим слегка подвис, а Лиза, несколько отступив назад, корчила из-за его спины угрожающие рожи, но при этом её глаза хитро улыбались.

— Серьёзный у вас бизнес, — медленно роняя слова, произнёс Максим после затяжного молчания. — Может, встретимся у вас в ресторане?

— Идёт. Приезжай с Лизой в субботу. У нас концерт её парней намечается.

— Обязательно, — задумчиво обронил Максим и протянул Роману руку.

Тот намеренно небрежно пожал её, повернулся и направился к машине. «Ох и получу я при следующей встрече от Лизки за то, что опустил её мужика», — думал Рома, усаживаясь за руль.

Лиза позвонила, когда он ещё не доехал до выезда на трассу.

— Что это было? — спросила она, давясь от смеха. — Ты зачем это шоу устроил?

— А что не так? — нарочито удивлённо спросил Рома. — Я говорил чистую правду. Ну, может, слегка приукрасил. Ну, совсем чуть-чуть. Но я же мог рассказать ещё и про автосервис.

— Вопрос не в том, что ты рассказывал, а как! Ты бы себя видел со стороны — я думала, в штаны надую от смеха! Чистый Наполеон, только треуголки не хватало!

— Наполеон не носил треуголку.

— Не важно. Макс ни слова не проронил, пока отвозил меня. Похоже, ты пришиб его конкретно.

— Он первый начал выпендриваться. Айфоном у меня перед носом махал, да и свой нос воротил, будто от бомжа. Сноб он, твой Макс! Чистой воды сноб! Пусть теперь и переваривает. Стоп, а он разве у тебя не остался?

— Нет, я и так с нашими родственниками почти сутки провела. Помолвка и всё такое… Устала как собака, хочу одна побыть. Но ты меня повеселил сегодня! Спасибо! Ладно, давай, буду ролик монтировать.

Она отключилась, а Рома, в очередной раз подивившись непредсказуемой женской логике, прибавил газ и выскочил на трассу.

***

Создавалось впечатление, что Миха застрял в Питере навсегда. Его отец, бывший морской офицер, вышедший на пенсию по инвалидности, должен был пройти обследование в петербургском военно-морском госпитале. Такое происходило каждый год, и нынешняя поездка была запланирована давно. Миха всегда сопровождал отца, но никогда не задерживался так надолго — пара дней, не больше. Или это просто казалось Роме, который с нетерпением ждал возвращения друга? Тот почти не звонил, а если и выходил на связь, то только по никчёмным, пустым вопросам, не имеющим отношения к главному сейчас для Ромы — как вернуть расположение Даши, как понять, что она чувствует к нему и чувствует ли вообще. Он, конечно, мог бы и сам прийти к девушке и попробовать объясниться, но разум подсказывал, что это может привести к окончательному разрыву вообще каких-либо отношений. Зная свой упрямый, обидчивый характер, Рома боялся оборвать оставшуюся паутинку надежды. Ведь если Даша вновь отвергнет его предложения, он может психануть и сам поставить крест, и тогда, даже если сердце будет рваться на части, он ни за что не уступит и не пойдёт на компромисс. Во время последнего разговора с Михой Рома не