Одетта с любопытством слушала его рассказ о заповеднике. Было видно, что этот человек хорошо знал и любил свое дело. А еще он очень любил африканскую природу: когда он описывал африканский ландшафт, живописал великолепие тамошних закатов и восходов и красоту гор, его голос звенел от сдерживаемого восторженного чувства.

Потом, когда подоспело основное блюдо — жареный ягненок с овощами, Одетта испытала неподдельное удивление. Джимми вернул официантке свою порцию нетронутой, сообщив, что он — вегетарианец. Девушка извинилась и сказала, что принесет ему что-нибудь другое.

Одетта расхохоталась. Джимми ответил ей смущенным взглядом.

— Странно, да? Я могу, не дрогнув, всадить дикому буйволу пулю промеж глаз, но терпеть не могу вкуса мяса. Но вам, похоже, это кажется смешным?

— Еще бы! Ведь вы только что со знанием дела рассуждали о разведении новой породы крупного рогатого скота. — Одетта отрезала кусочек мяса и поднесла его ко рту. Мясо оказалось пережаренным и успело остыть, но абрикосовый соус был великолепен.

— Уметь разводить животных с вкусным и легко усваиваемым мясом и потреблять их плоть — это абсолютно разные вещи. — Джимми с отсутствующим видом поводил кончиком ножа по пустой тарелке и спросил: — Неужели ваш шеф-повар ест каждое блюдо, которое он приготовил?

— Ест не ест, но пробует каждое. Это точно. — Она не хотела говорить о Флориане, как равным образом есть пережаренную, суховатую ягнятину, и отложила вилку.

— Ладно. Возможно, я выбрал не самый удачный пример. Возьмем дизайнера одежды. Ведь он не надевает каждый придуманный им костюм, верно?

— Кое-кто, возможно, и надевает. Чтобы понять, правильно ли выполнен крой, и выяснить, как костюм сидит, — сказала Одетта.

Джимми расхохотался:

— Знаете что, мисс Филдинг? С вами довольно трудно спорить. Но мне это нравится. В таком случае я приведу еще один пример, и если он опять окажется неудачным, то я обязуюсь съесть кусочек ягненка. — Наклонившись к ней поближе, он вполголоса сказал: — Мужчина, который ублажает женщину языком, вовсе не обязан испытывать те же чувства, что испытывает она. Кстати, это невозможно в принципе. Между тем он делает это, зная, что этот процесс доставляет ей огромное удовольствие…

В ответ Одетта лишь натянуто ему улыбнулась, а Джимми продолжал болтать — и не только о заповеднике Мпона. В частности, он рассказал о том, что некий его приятель замыслил создать чрезвычайно дорогой и фешенебельный клуб-ресторан на природе и только что подыскал для этого отличное помещичье имение, которое находится неподалеку от Лондона.

— Ну так вот, — говорил Джимми, увлекаясь все больше и больше. — Он хочет переманить всех английских богачей из города на природу и создать им там все условия для приятного времяпрепровождения. Вполне естественно, — продолжал повествовать Джимми, — что посетители нового клуба-ресторана должны получать за свои деньги все только самое лучшее. И тут на сцене появляюсь я со своим особым мясом для бифштексов. Кстати сказать, я должен выращивать на своей ферме не только мясной скот, но также травы и овощи, а кроме того, давить свое собственное масло и даже, по прошествии нескольких лет, выделывать собственное вино.

— Все это будет вам стоить чертову уйму денег, — вступая в разговор, сказал Гай, кавалер Сьюки. Он уже осушил вторую бутылку красного и неожиданно разговорился. — Как, скажите на милость, этот ваш приятель соберет необходимый капитал? И вообще — кто он такой? Миллионер, должно быть, да и как иначе? Ресторанное дело требует бешеных вложений — это вам кто угодно скажет. Спросите хотя бы Одетту. Уж она-то знает об этом, как никто.

Теперь на Одетту смотрели уже не менее дюжины глаз. Все дожидались ее ответа, считая ее наипервейшим экспертом в ресторанном деле. И никто не знал, даже не догадывался о том, что она переживала сейчас крупнейший кризис в своей жизни.

— Прошу меня извинить, — сказала она, поднимаясь с места так быстро и резко, что стоявшая на краю стола тарелка с недоеденным ягненком полетела на пол. Никак на это не отреагировав и не прибавив больше ни слова, она, глядя прямо перед собой, торопливым шагом проследовала в туалет.

— Я не должна, не имею права проигрывать, — говорила она себе, сидя на холодном унитазе в продуваемой всеми ветрами кабинке переносного туалета. Это был самый настоящий сеанс медитации или самовнушения, какие она часто практиковала, когда была в подростковом возрасте. С тех пор минуло много лет, но, как это ни странно, такого рода сеансы продолжали оказывать на нее самое благотворное действие. Не прошло и четверти часа, как она почувствовала себя другим человеком — сильным, упрямым, уверенным в себе. К ней даже вернулось былое чувство юмора, напрочь, казалось бы, похороненное под осколками ее рухнувших надежд и мечтаний.

По этой причине она вернулась в шатер с высоко поднятой головой и гордо прошла между столиками, даже не взвизгнув, когда Лайэм Тернер, незаметно протянув руку, ущипнул ее за попку.

Она снова была на коне, и всякому, кто попытался бы выбить ее из седла, пришлось бы основательно потрудиться. Так, во всяком случае, ей хотелось думать.

Когда она вернулась за свой столик, Сьюки расспрашивала Джимми об Африке.

Одетта села на свое место. По счастью, опрокинутую ею тарелку уже убрали с пола, и о происшедшем свидетельствовало только оранжевое пятно подливки на скатерти, которое она поторопилась прикрыть салфеткой.

Джимми повернулся, чтобы подозвать официантку.

— Вам, Одетта, обязательно надо что-нибудь поесть.

— Нет, спасибо. Я ничего не хочу, — торопливо сказала Одетта.

Сьюки нелюбезно на нее посмотрела: Одетта, на ее взгляд, вернулась к столику совсем не вовремя.

Подошла официантка, которая принесла Джимми вегетарианскую котлету. Джимми наколол на вилку кусок ореховой котлеты и поднес к губам Одетты:

— Попробуйте. Это очень вкусно.

Одетта отпрянула от него, как от зачумленного, едва не опрокинув при этом стул.

— Нет, нет, не надо! — простонала она, закрывая лицо рукой.

Джимми недоуменно пожал плечами:

— С чего это вы так разволновались? Ведь это ореховая котлета. Всего-навсего.

«Для него — может быть», — подумала Одетта, с содроганием вспоминая, как ее кормил с вилочки Флориан и чем это закончилось. Но разве этому сильному и самоуверенному человеку о таком расскажешь? О том, к примеру, что в ее сознании пища, несчастье и душевная боль отныне ходят рука об руку, как неразлучные подруги.

Сьюки снова влезла в разговор: спросила, кто, как и где собирается встречать рождественские праздники? Одетта была настолько погружена в свои печали, что совершенно забыла о приближающемся Рождестве. Но даже если бы она и вспомнила о празднике, то это ничего бы не изменило. Всю рождественскую неделю ей предстояло не покладая рук трудиться в «РО», что же до встречи рождественских праздников, то она собиралась провести ночь у себя дома, а днем отправиться к родителям. Вот, собственно, и все ее планы.