Не знаю, как бы я поступал, будь я на месте командира части подполковника А. А. Овчарова, но, честно говоря, ему в тот период никто не завидовал. Даже во время дестабилизации обстановки в Иране, когда бригаде надо было как можно быстрее ликвидировать пробелы в боевой готовности групп спецназ, наше окружное руководство требовало от комбрига продолжения выполнения планов строительства. Нам же, младшим командирам, приходилось выполнять его приказы на выделение личного состава на различные хозяйственные работы, вместо того, чтобы ехать, например, на стрельбище или заниматься со своими подразделениями тактико-специальной подготовкой. Александр Алексеевич как мог, изворачивался, пытаясь, по возможности, сократить количество отвлекаемого на хозработы личного состава бригады, но и его власти порой было недостаточно. Он прекрасно понимал, что кардинально ситуацию изменить он не сможет.

Кстати, стройка в части не прекращалась даже тогда, когда вся территория нашего городка была заполнена колоннами автомашин с прицепами, загруженными боеприпасами, парашютами и снаряжением, и выставленными напоказ американским космическим спутникам фото- и видеоразведки для того, чтобы показать Соединенным Штатам Америки, что мы полностью готовы выступить для защиты своих интересов на южных рубежах СССР в случае, если США решат вторгнуться в Иран. Знали бы американцы, что во время построений на плацу, где даже для небольших по составу рот спецназ не было свободного места для построений, так как весь плац занимали колонны загруженной по-боевому техники, командиры подразделений порой не только ставили задачи на отработку планов боевой подготовки, но очень часто отправляли личный состав для ведения строительства различных объектов в бригаде.

Думаю, всем нам повезло, что ситуация в Иране развивалась таким образом, что она не привела к военной интервенции Соединенных Штатов в эту страну. Если бы это случилось, то СССР был бы вынужден войти в северные районы Ирана. Кто-кто, а спецназ оказался бы там первым. Однако, могу с уверенностью сказать, что не все офицеры 15 обрСпН, особенно молодые, а о солдатах я уже не говорю, были хорошо подготовлены для выполнения разведывательных и специальных задач. Многие из них значительную часть времени провели на стройке, а в перерывах между хозяйственными работами чуть-чуть попрыгали с парашютом, чуть постреляли и пару раз сходили в горы. В таких условиях до глубокой и всесторонней отработки всех аспектов действий групп спецназ в тылу противника было очень далеко.

А тем временем наступил январь 1979 года Василий Васильевич Колесник в очередной раз напомнил о себе, когда ГРУ ГШ организовывало обучение группы офицеров спецназ на курсах усовершенствования офицеров разведки в подмосковном поселке Загорянка. Фактически Василий Васильевич по предложению командира бригады подполковника Овчарова утвердил Федора Волоха и меня в качестве кандидатов для обучения на курсах. Ехал я в Москву без особого желания, так как понимал, что после обучения могу уже не вернуться в спецназ, который искренне любил. Но такова, видимо, военная судьба, в соответствии с повелениями которой приходится ей повиноваться.

На майские праздники мы с Федей приехали из Москвы в Чирчик. Как раз в то время на базе 15 обрСпН под руководством представителя ГРУ ГШ полковника Колесника началось формирование 154 отдельного отряда специального назначения (ооСпН), который из-за того, что в него набирали лишь представителей коренных наций республик Средней Азии СССР, назвали «мусульманским батальоном». Как можно было судить, тогда вообще никто, не только офицеры бригады, но и сам Василий Васильевич не представляли, для чего на самом деле создавалось это весьма специфичное подразделение. До конца это трудно было понять и тогда, когда мы с Федором, вернувшись в конце ноября 1979 года из Москвы, оказывали помощь отправке «мусульманского батальона» в Афганистан. Из опубликованных воспоминаний Василия Васильевича и из последующих моих бесед с ним, проведенных в разное время, можно было сделать однозначный вывод, что лишь он один доподлинно знал, зачем на самом деле был сформирован 154 ооСпН.

О том, как 154 отдельный отряд специального назначения штурмовал дворец Амина, написано достаточно много, и у тех, кто изучает или просто интересуется данной темой, вопросов практически не осталось, хотя в те времена, когда эти события происходили, все было покрыто мраком таинственности. Правда, в 15 обрСпН о штурме Аминовского дворца Тадж-Бек, который был осуществлен 27 декабря 1979 года, узнали практически на следующий день. В данном случае сработал, так называемый «солдатский телеграф». Без особых деталей, но суть того, что произошло, мы все-таки знали достаточно точно и намного раньше многих.

Уже утром 30 декабря командир 2 батальона капитан Игорь Стодеревский съездил в Ташкентский военный госпиталь, чтобы проведать раненного в ногу при штурме Аминовского дворца командира 1 роты «мусульманского батальона» старшего лейтенанта Володю Шарипова. Помню, как в тот день, перед началом торжественного собрания, посвященного 17-й годовщине образования 15 обрСпН, Игорь Стодеревский рассказывал, со слов Шарипова, о действиях нашего батальона спецназ в Афганистане, уточняя лишь то, что большинство из нас уже фактически знало.

Вспоминая тот день, 30 декабря 1979 года, не могу не сказать, что из-за задержки комбрига подполковника А. А. Овчарова в Ташкенте, начало торжественного собрания было отложено на два часа. Когда Овчаров приехал, мы по его виду поняли, что он сильно взволнован. Командир долго не мог собраться с мыслями, чтобы начать мероприятие. Затем вышел к трибуне и, извинившись за столь долгую задержку, в обстановке идеальной тишины в зале с трудом начал рассказывать о том, что был в Ташкентском военном госпитале, где проходило прощание с семью нашими бойцами, погибшими при штурме дворца Амина Тадж-Бек. По его предложению, все почтили их память вставанием. Раненых спецназовцев оказалось более тридцати.

2 января 1980 года я поехал в Ташкент в госпиталь к Володе Шарипову, с которым мы вместе учились в Свердловском СВУ. Вместо предложения Игоря Стодеревского отвезти Володе в качестве подарка бутылку водки, я привез ему банку настоящего горного меда с пасеки моего тестя Петра Николаевича. Наливая мед в банку, тесть заметил, что не успеет Володя съесть полбанки этого ценного продукта, как уже выздоровеет.

Шарипыч, как мы его звали в СВУ, несмотря на ранение (пуля попала в мягкие ткани бедра), чувствовал себя очень даже бодро, поэтому много и довольно подробно рассказал об операции по взятию Аминовского дворца. Пересказывать здесь все, что поведал Володя, просто нет смысла, так как эти события очень точно описаны в разных изданиях и им самим, и Колесником, и другими участниками событий. Как представляется, в моих воспоминаниях о Василии Васильевиче уместно отразить только то, что точно и емко характеризует его и что не получило достойного и полного отражения в публикациях очевидцев.

Многое из того, что тогда рассказывал мне Шарипов, я в разное время неоднократно уточнял в беседах с Колесником, когда он уже ушел на пенсию. Василий Васильевич подтвердил, что Володя, будучи всего лишь командиром роты боевых машин пехоты «мусульманского батальона», знал многие детали операции, так как был командиром штурмовой группы, выделенной от нашего батальона. Основное, на что обратил мое внимание Шарипов, было то, что Василий Васильевич проявил настоящее мужество, когда отстаивал перед всякого рода начальниками свой вариант плана взятия дворца. Именно разработанный Колесником план, который, в конечном итоге, был точно выполнен подчиненными, позволил избежать серьезных потерь во время проведения операции по штурму дворца Тадж-Бек. Кто-кто, а Колесник прекрасно понимал, что первый вариант плана, подготовленный крупными специалистами из высоких штабов, которые мыслили категориями типа: «Одним парашютно-десантным полком возьмем целый город», привел бы к огромным потерям как в нашем батальоне, так и в спецподразделениях «Зенит» и «Гром» КГБ СССР.