Дерузо. Так вы адвокат?

Дютилье. С тех пор как Оскар сделался поэтом, у нас не стало адвоката.

Бернарде. Я не зря вам его представил. (В сторону.) Куда это Оскар запропастился? (Подходит к Эдмону, берет его под руку и подводит к Дютилье.) Господин Дютилье, книгоиздатель – он всех наших друзей приводит в храм бессмертия, а впереди всех идет туда сам.

Дютилье. Послушайте, доктор…

Бернарде. Это вполне естественно: кто правит колесницей, тот приезжает первый… Он придумал издавать книги на вощеной бумаге с полями в восемь дюймов шириной, выпускать афиши размером в пятнадцать квадратных футов, а теперь занят выпуском афиши уже в тридцать квадратных футов. (Подходит к Дерузо.) Дерузо, великий художник, открывший романтический пейзаж. Этот гениальный новатор не унизился до простого подражания природе – он открыл такую природу, которой не существует в природе, которой вы нигде не найдете. (В сторону.) Что же это Оскар не идет мне на выручку? (Подходит к Сент-Эстеву.) Наш великий поэт!.. Наш великий романист, водрузивший в литературе некий подавляющий своим величием обелиск с иероглифами!.. (Оборачивается и видит, что слуги под наблюдением Оскара вносят стол.) Оскар, Оскар, пожалуйте сюда! Помогите мне произвести смотр знаменитостей, я один не управлюсь.

Оскар. А когда же завтракать? (Хохочет.)

Бернарде. Ох уж этот Оскар! Не может не сострить.

Оскар. Ведь я с утра ничего не ел. (Подходит к двери и отдает распоряжение слугам.) Стол сюда… Принесите замороженное шампанское и устрицы, если их уже открыли. (Выходит на авансцену и обращается к Дерузо, который в это время здоровается с Эдмоном.) Ну, ну?.. Что у вас тут? Как дела?.. Я вижу, знакомство уже состоялось.

Бернарде. Состоялось. Они уже знают его не хуже меня.

Оскар отходит с Эдмоном в глубину сцены.

Дютилье (к Дерузо, тихо). Ты не знаешь, как его зовут?

Дерузо. Нет. А ты знаешь?

Дютилье. Знаю столько же, сколько и ты. Но, по-видимому, это человек с именем, человек известный – его все знают.

Дерузо. В таком случае он может быть нам полезен.

Дютилье. Он будет бесплатно вести мои дела – у меня что ни день, то тяжба с автором.

Дерузо (Эдмону, который снова подходит к ним). Надеюсь, вы позволите нам изготовить с вас литографию? Ее все давно ждут с нетерпением.

Эдмон. Да что вы?

Оскар (подходит). Не отвертишься, брат! Нас всех литографировали… Только непременно в рубашке и без галстука… Небрежный костюм человека, витающего в облаках… Стоит недорого, а получается хорошо. Так тебя все будут знать.

Сент-Эстев. Я полагаю, наш новый друг позволит мне сказать о нем несколько слов в моем новом романе?.. У меня давно уже заготовлена пламенная тирада о том, что такое адвокат, – по-моему, она прямо относится к вам, и все вас узнают.

Эдмон. Мне, право, неловко…

Сент-Эстев. А вы зато упомянете меня в следующей же вашей речи.

Дютилье. А я отпечатаю ее в количестве двух тысяч экземпляров… Только дайте мне ваши импровизации накануне… Оттиски получите сразу же после суда… (Переходит слева направо.)

Сент-Эстев. Объявления во всех газетах!

Бернарде (подходит). Восторги во всех салонах!

Оскар. Видишь, дружище? Успех обеспечен… Я тебя предупреждал, что это успех на началах взаимности.

Эдмон. Странно!

Бернарде. А что же тут странного?.. Мы живем в век акционерных обществ. Все устраивается через предприятия и объединения… и точно так же создаются репутации!

Дютилье. Совершенно верно!

Бернарде. В одиночку человек не в состоянии возвыситься. Но если мы взберемся друг дружке на плечи, то и последний из нас, как бы ни был он мал, покажется великим.

Оскар. Быть последним даже выгодно: последние забираются выше всех.

Бернарде. Как раз сегодня нам предстоит обсудить один важный вопрос, и мы успеем обменяться мнениями еще до завтрака, благо его до сих пор не подают.

Оскар. Да ведь еще не все собрались. (Уходит ненадолго.)

Бернарде. Речь идет, друзья мои, о выборах депутата в Сен-Дени…

Эдмон (в сторону). Вот оно! (К Бернарде.) Значит, вы считаете возможным…

Бернарде. Все зависит от нас и от того, кого мы выбираем. Мы только должны твердо уговориться…

Эдмон (в волнении). Вы уверены?

Бернарде. Тем-то мы и сильны, что дружба наша выдерживает любые испытания, что у нас союз не только оборонительный, но и наступательный… Отныне ваши враги – это наши общие враги…

Сент-Эстев. И мы будем их преследовать в стихах и в прозе.

Бернарде. За это, если вам представится возможность во время какого-нибудь громкого дела каким угодно способом уничтожить одного из ваших коллег, на которого у меня зуб…

Эдмон. Позвольте…

Дерузо отходит в глубину сцены.

Оскар возвращается и подходит к Эдмону.

Бернарде. …адвокатишку, который, защищая моих недругов, позволил себе напасть на меня, поднять меня на смех… адвокатишку, никому не известного… без имени… какого-нибудь там Эдмона де Варенна…

Эдмон. Милостивый государь!..

Оскар (Эдмону, тихо). Молчи!.. Я не успел ему сказать, как тебя зовут, но ты же видишь, что он к тебе благоволит… (Оборачивается и видит графа де Монлюкара.) А! Вот и еще гость!..

Те же на авансцене; Сент-Эстев и Оскар идут навстречу графу де Монлюкару и некоторое время остаются с ним в глубине сцены.

Дютилье. Мы всегда с опозданием, когда насчет нас заседание!.. Дело в том, что наш милый Монлюкар уже говорил со мною по секрету относительно выборов.

Дерузо. Со мной он тоже говорил.

Бернарде. И со мной… Прежде всего надо представить ему нашего нового собрата. (Подводит Монлюкара к Эдмону.)

Эдмон. Граф де Монлюкар!

Граф де Монлюкар (узнав Эдмона). Вот тебе раз!

Бернарде (в сторону). Стало быть, его все-таки знают!.. Это неплохо!

Граф де Монлюкар. Как, и вы здесь?

Эдмон. Я то же самое хотел спросить у вас. Ведь вы же не собирались баллотироваться… Вы заявили, что не гоняетесь за голосами…