стояли в кучке и, дружно оглядываясь, искали отца.

— Ладно, — приняла решение я. — Розочки, — обратилась я к змейкам, глядя на них. — Вы охраняете семью.

Они синхронно кивнули. (Как интересно, слышат меня. А чем?)

— Передадите Ротмиру, где нас можно найти, — попросила мама какого-то мужчину.

Тот кивнул. Мы уже не скрывались слишком сильно. Каждый видел наши светлые глаза и додумал всё остальное. Всё понятно без слов.

Итак, мы поспешили к последней повозке, попутно разглядывая следы нападения. Что интересно, лошади почти не пострадали, только потом придётся у нескольких стрелы повытаскивать и залечить раны.

— А не в последней ли повозке ехали наши вчерашние знакомые с детьми? — отвлекла меня от размышлений Даша.

— Я тоже об этом думаю, — вторила ей мать.

А меня словно молнией ударило.

— Там же один погибший. Это Алекс? — повернулась я к Анзору. — Не ребёнок?

— Да, ты прав, дети не пострадали, — подтвердил мужчина. — Я поэтому вас всех и позвал. Там ещё кое-что интересное есть.

— Побежали? — предложила я. — Ты, ты и ты, — указывала я пальцем на цветы, — остаётесь с мамой. Хоть волос упадёт с её головы, сожгу, — пригрозила я им. — Остальные за мной.

— Мам не волнуйся, ничего с нами не случится, — уже Элеоноре. — Этот обещал, что всё зачищено и опасности нет.

Она неуверенно кивнула, и мы рванули.

— Надеюсь, стрелков тоже ликвидировали? — вспомнила я начало нападения.

— Обижаешь, — надулся брюнет.

— Нет, просто спросил, чтобы удостовериться.

И тут мы подбегаем к телеге, и не верим своим глазам.

— Ох, ты ж… — не смогла сформулировать свою мысль Даша.

— Маги! — продолжила я за неё. — Тёмные, и маги.

— Ага. А я что говорил, — растянулся в улыбке сопровождающий.

Картина, представшая перед нами, была интересная. На потрёпанной бурей повозке, среди кучи всевозможного барахла сидели, зажмурившись, знакомые мальчики и обнимали друг друга. Но не это шокировало нас, а купол, накрывающий их. Вполне себе видимый, переливающийся всеми цветами радуги, а вокруг него торчали и валялись стрелы. Оглядевшись, заметила женщину, дышащую надрывно, с хрипами, нашпигованную стрелами. (Вот звери.) Подбежав, быстренько приложила руки и начала сканирование организма. Дети были забыты. Сидят и сидят. Попробуй их оттуда вытащить. А мать их умирает. Диагностика показала, что пробито лёгкое, желудок, повреждены артерии и мягкие ткани. Сильное внутреннее кровотечение. За что браться, не знаю, а счёт идёт на минуты. Вдох-выдох. Поехали. Что важнее? Лёгкое или артерии? Без понятия. Я не врач, но кровь вытекает, значит, первыми будут артерии. И пошло педантичное нахождение каждого разрыва, и его устранение. Очнулась, когда подошла мать и спросила: «Ну как?»

— Не знаю, — ответила я правду. — Слишком много различных поражений и внутреннее кровотечение вдобавок.

— Да, это и видно. Столько стрел. Как ещё жива, осталась, — отозвалась Даша.

Глянула, все стоят и на меня смотрят.

— Я ничего не обещаю. Мне нужно учиться. Что важнее лечить, не знаю. Как бы не было поздно, — говорю, а сама берусь за стрелу и пытаюсь протолкнуть её внутрь, чтобы с обратной стороны уже вытащить. А сил нет.

— Давай я, — рядом присаживается Анзор. — Говори, что делать.

— Перевернуть аккуратно на бок и протолкнуть стрелу, чтобы наконечник вышел с другой стороны.

— Понял, — по ходу моего монолога выполнял нужные действия мужчина.

Затем, без моей подсказки, сам отломал оперение и вытащил стрелу со стороны спины. Я же по быстрому, начала сращивать разрывы в лёгком, убирая последствия нанесённой травмы. Так, работая в тандеме, постепенно мы убрали все стрелы, попутно заживляя раны. И только после этого я заметила, что спустились сумерки, и были разведены костры чуть ли не рядом с каждой повозкой. Люди ходили и делились впечатлениями, но к нам близко никто не подходил. Возможно, соблюдали наши права на личные границы, а может быть их останавливали два здоровенных лба, стоящих лицом к каравану и всем своим видом показывающих, что любопытным здесь не рады. Или мои змейки, ползающие беспрепятственно за их спинами и несущие свою, только им ведомую службу.

— Фу-у-ух. Опасность вроде миновала — скинув капюшон и сорвав бандану, вытерла лоб и шею. Запарилась я в таком нервном напряжении работать.

— Господин? — раздалось рядом.

Посмотрела, а это Анзор сидит на земле с отвалившейся челюстью.

— Мар! — возмущённо воскликнула мать, сверкая глазами.

— Прости, — сделала я жалостливую моську, глядя на неё. — Десять потов сошло, пока лечил, всех богов вспомнил, да и нервы, — развела руками я. — И вообще, нам осталось сразиться плечом к плечу, напиться в …. — глянула на Элеонору, и притихла, понимая, что опять выставляюсь и привлекаю к себе внимание. — Почти соратниками стали, вот… — скомкано и тихо закончила я.

— Не ругайся, Лео, — подошёл отец и положил ей руку на плечо. — Всё-таки человека спас, опять, — вздохнул он.

А я, не теряя времени, снимала свои разрядившиеся накопители. И, собрав их в руку, протянула матери. Та, молча забрала их и спустила свой капюшон, протягивая мне два уже заряженных.

— О, хорошечно! — улыбнулась я. — Живём. Ещё поесть бы, а то сегодня как-то не получается, — надевая цацки на руку, обвела я всех взглядом.

— Мы, признаться, тоже только позавтракать успели, — сказал Ротмир, приобнимая Элеонору.

— Мар, сколько у тебя браслетов осталось? — поинтересовалась Даша.

— Смотри, — задрала я оба рукава. На самих руках, блестели, переливаясь гранями разнообразные камни.

— Четыре, — отстранённо посчитала сестра. — Возьми, — сняла с себя два и протянула мне. — Тебе сейчас нужнее. Ведь никто не нападает, и я отдыхаю.

— Мам, дай мне половину накопителей, заряжу их, хоть чем-то вам помогу, — грустно закончила она.

— Что ты! Ты, сегодня, считай нас спас, — поспешила заверить в своей полезности. — А как разбойники взрывались! — восхищённо сверкая глазами, вспоминала я.

Даша заулыбалась и засмущалась.

— До сих пор эта картина перед глазами стоит, — продолжила поднимать её самооценку. — А хочешь, сейчас покушаем и повзрываем что-нибудь, — предложила я.

Сестра закивала часто-часто.

— Стоп, стоп, мальчики, — спустил Ротмир нас на бренную землю. — У нас ещё два ребёнка, с которыми не знаем что делать. Они начинают плакать и кричать, как только мы к ним приближаемся. Четыре лошади, которым нужна помощь. Эта Мони не долечена, — махнул рукой в сторону пациентки. Люди напуганы, а вы собрались еще, и взрывать! — закончил он свою отповедь.

Мы стояли, опустив головы и тяжко вздыхая.

— В Академию поступите и тренируйтесь сколько хотите в её стенах, — не мог никак успокоиться он.

— Есть Академия, сэр! — козырнула я.

— Будет исполнено, сэр! — вторила мне Даша.

И мы рассмеялись. Всё таки жизнь хороша, и пусть нас не понимает большая часть присутствующих, главное, что я с сестрой на одной волне.

— А