Спираль стала уже, вороны летели по кругу все быстрее, и Кар уже не мог различить в этом мареве отдельных птиц. Они приблизились к нему: плотный, вращающийся черный цилиндр. Сильный ветер трепал одежду и волосы Кара. Ему было страшно, и в то же время он ликовал, когда вороны окружили его, не оставив вокруг ничего, кроме круглого кусочка неба над головой.

Он почувствовал, как ноги отрываются от земли, а птицы летели по кругу все быстрее. Он уже не мог сказать, ночь сейчас или день, он не ориентировался вокруг, не знал, где верх, где низ, где право, а где лево. Он вытянул руки по швам и поднял голову, полностью отдавшись перьевому вихрю.

Что-то подхватило его невесомое тело, и абсолютная темнота поглотила Кара.

Вдруг наступила тишина, словно захлопнулась невидимая дверь, за которой остались все звуки этого мира. Кар открыл глаза, и увидел, что стоит на лугу, по колено в клонимой ветром траве. По синему небу бежала дорожка перистых облаков. Впереди на небольшой возвышенности расположился изумительно зеленый лес, и листья деревьев еле слышно шелестели.

Кар огляделся, щуря глаза в дымке солнечного света. С другой стороны тоже раскинулись поля, они тянулись вплоть до горизонта. Он никогда не видел ничего столь прекрасного. Чистый воздух наполнил его легкие, и он блаженно вздохнул.

Все вороны исчезли, кроме одного.

– Мы на месте, – сказал Милки.

Старый белый ворон сидел у него на плече, но теперь кое-что изменилось.

– Твои глаза! – ахнул Кар.

Мутная пленка слепоты из мира живых исчезла. В черных глазах-бусинах Кар увидел свое отражение.

– В Землях Мертвых ко мне возвращается зрение, – сказал Милки.

– Куда теперь? – спросил Кар.

Милки снялся с плеча и полетел к лесу. Кар пошел за ним, приминая траву широкими шагами. Всю дорогу солнце грело ему спину. Он не ожидал, что Земли Мертвых окажутся такими. Ему захотелось лечь на землю и подставить лицо солнечным лучам. На мягкой траве будет так приятно отдохнуть и расслабиться. О других делах он сможет подумать позже…

Лидия. Настойчивый голос прорвался из глубин его сознания.

Кар потряс головой, пытаясь прояснить мысли. Он пришел сюда для того, чтобы найти друга.

Милки ждал его, усевшись на низкой ветви дерева на опушке леса. Как только Кар вступил в тенистое царство под изумрудным куполом, новые вороны скользнули между переплетенных ветвей, направляясь к нему и огибая корявые стволы. Как и Милки, они все были белые – они спустились словно подхваченные мощным потоком воздуха снежинки, и уселись на ветках наверху, образовав полукруг, в центре которого находился Кар.

– Добро пожаловать, Милки, – сказал один из них, его глубокий тихий голос раздавался словно со всех сторон. – И добро пожаловать тебе, друг Милки.

– Привет, – сказал Кар, помахав им рукой. – Меня зовут Кар.

– Мы знаем, кто ты, Говорящий-с-воронами, – сказали вороны. – Ты не первый, кто приходит за грань. Вопрос в том, зачем ты здесь.

Кар посмотрел на Милки и сказал:

– Я пришел спасти моего друга от Сеятеля Мрака.

Вороны закрутили и закачали головами, о чем-то тихо совещаясь, а затем наступила тишина.

– Они согласились быть твоими проводниками, Кар, – сказал Милки.

– Следуй за нами, – сказали вороны. – Мы отведем тебя туда, куда ты так стремишься.

Белая стая снялась с места и полетела вперед, каждый ворон приземлялся на несколько футов дальше другого, образуя белую тропу через лес. Под сенью шуршащей листвы Кар пошел за ними. Покрытая мохом, травой и крошечными цветами, земля была мягче пуха – настоящий рай.

– Что это за место? – спросил Кар.

– Это земля в своем первоначальном облике, – ответил Милки. – Такой она была до постройки Блэкстоуна.

– Но где все? – спросил Кар. – Если это Земли Мертвых, то где они?

– Мертвые окружают тебя, – ответил Милки. – Через некоторое время они становятся частью леса, так же как в твоем мире мертвое тело распадается на первичные элементы.

– Но не все, – проговорил Кар. – Не Сеятель Мрака.

– В конце концов все исчезнут, – сказал Милки. – Но есть некоторые, кто держится дольше других, кто сохраняет сильную эмоциональную связь с твоим миром. Ненависть. Любовь. Тоска. Кто-то может даже стать сильнее на какое-то время, если действительно того пожелает. Присмотрись, и ты увидишь их.

Кар огляделся, всматриваясь в сумрак, туда, где далеко стоявшие деревья растворялись в темноте. Действительно, краем глаза он видел смутные фигуры, парящие и порхающие между стволами. Но они появлялись лишь на миг, а затем снова исчезали. Кару стало тревожно, и оковы грусти сдавили ему сердце.

Воронова тропа кончалась у подножия огромного дерева, несколько птиц уселись на его обнажившихся корнях. Кару оно показалось на удивление знакомым…

– Это мое дерево! – сказал он. – Из парка. Почему оно здесь?

– Земли Мертвых отражают мир живых, – ответил Милки. – И никогда не знаешь, в чем это проявится.

Кар посмотрел вверх и увидел свое гнездо, построенное на верхних ветках. Острая боль пронзила сердце, и оно налилось тяжестью.

Кар протянул руку, чтобы коснуться знакомых выступов, но резкий крик Милки заставил его обернуться.

– Мы должны идти дальше, – сказал он. – Помни, зачем мы здесь.

В голове у Кара стоял туман, он нахмурился, силясь понять слова ворона. Он смутно помнил, что сюда было непросто добраться, но не очень-то понимал, зачем он это проделал.

– Я должен взглянуть, – сказал он. – Я быстро.

– В Землях Мертвых легко потеряться, – сказал Милки.

– Всего несколько минут, – сказал Кар. – Вороны привели меня сюда, не забыл?

Милки ничего не ответил.

Кар быстро залез наверх, ощущая, как сила наполняет его. Он чувствовал, что гнездо манит его вверх, притягивает к себе. Как никогда прежде, он жаждал добраться на него. Внизу, на земле вороны становились все меньше и меньше, словно снежинки, рассеянные по сочной траве. Добравшись до люка в полу, он остановился и положил руку на пластиковую крышку. Он вдруг понял, что внутри нечто его ожидало. Нечто важное.

И он бесстрашно просунул голову в люк.

И тут у него перехватило дыхание, и время вокруг остановилось. На низком столике стояли три дымящиеся чашки, на щербатой тарелке лежал пирог, и несколько кусков уже отрезали. Но изумленный взгляд Кара был прикован к двум людям, сидевшим за столом.

– Здравствуй, сын, – сказал отец, и в уголках его глаз появились морщинки.