– Да никаких. Всё вызнала. Больше ничего и не осталось, – улыбнулся Рун. – Распишешь прям, преподнесёшь, как эдакую невидаль. Подхваливаешь так меня что ли? Сама-то вроде тоже читать умеешь. Говорила, рыцарские романы читала. У нас для девушек это страх как необычно. Кроме знатных. Все феи грамоту разумеют?

– Возможно все. Нас учат, Рун. Но про романы… я неправильно выразилась, – объяснила Лала. – Я в основном слушала. Когда я была мала, у меня была ня… за мной и сестричками присматривала девушка одна. Весёлая, добрая очень. И безумно любила рыцарские романы. Читала часто нам, крохам. Так там было всё… романтично и волнующе. Смелые герои-рыцари, благородные прекрасные дамы, переживаний полные и тайн, и самопожертвования ради любимого. Всегда готовые согреть нежностью суровое мужское сердце. Она мечтала, что тоже встретит когда-нибудь рыцаря. И мы стали мечтать. Хотелось поскорее вырасти, чтобы и с нами начало происходить что-то подобное, настоящее, удивительное, наполненное чем-то особенным. Бесконечно романтичное.

– И вот ты здесь. Со мной, – поиронизировал Рун. – Не хочешь согреть нежностью моё суровое мужское сердце?

– А я что делаю? Как раз и согреваю. И сама греюсь, – ласково поведала Лала. – Мне очень повезло, суженый мой. Это несопоставимо ни с какими романами. То, что со мной происходит. Уж столько было чудесных упоительных минут у нас. Какие боле никому не пережить. Справляли помолвку, ты меня спасал, мой герой, носил на ручках, мы обнимались на дне глубоком, русалочки нам пели песни свадебные, ты прижимал меня к себе в водичке, на озерце огромном, таком большом, что словно целый мир, и рядом никого, лишь в мы вдвоём. Давали клятвы, танцевали. Пред ратью обнимались. Искали веточки, даря друг другу нежность. На закаты любовались. Уже пожалуй и не перечесть всего, что было романтичного меж нами. Вот и сбылось, о чём мечталось в детстве. То, настоящее, оно сейчас вот здесь. А после будет нежный поцелуй прощальный у нас ещё когда-нибудь.

– Надеюсь, что нескоро.

– Ну вот, а я думала, ты хочешь мою жертву, – деланно разочаровалась Лала.

– Очень хочу, – подтвердил он весело. И добавил уже с нотками отчётливой тоски в голосе. – Мне расставаться страх как не охота, красавица моя.

– Мне тоже, Рун, – мягко и тепло, и чувств приязненных исполнено, и так же с капелькой печального сожаления молвила Лала. – Однако нам судьбой не суждено. Никак. Быть вместе. Надеюсь, пока я с тобой, научишься дружить с людьми. Понравилось тебе, львёнок, быть в компании?

– Ну… так-то интересно было. Послушать. Я одного лишь не пойму, Лала. Какой интерес был ему это всё мне рассказывать?

– Почему бы и нет.

– Зачем это ему?

– Некоторые любят похвалиться тем, что с ними было.

– Это странно. Знаешь, Лала, это вообще всё так странно, когда тебя замечают, – признался Рун. – Сегодня в харчевне я говорил с людьми, и они меня слушали, отвечали на мой вопрос про желания. Это кажется невероятным, в моей деревне все бы сделали вид, что меня нет. Это словно чудо какое-то. И господин Шэух, знатный человек, хотел моей компании. Немыслимо. Но ведь было.

– Вот видишь, дорогой, всего-то и надо было покинуть свой маленький мирок затворничества, чтобы перестать быть одному.

– Пожалуй так. Ох, Лала, а это не ты? Не твои чудеса, ласточка моя? – вдруг озаботился мыслью Рун. – Если твои, что ко мне приветливо относятся, я требую штрафа.

Лала рассмеялась звонко от всей души.

– Ишь ты какой! Требует он. Нет, заинька, это не я.

– Правда?

– Ты испрашиваешь с меня честного ответа, Рун? – Лала подняла голову, посмотрев на него как-то особенно беззащитно.

– Нет, – мягко заверил он. – Вовсе нет. Просто… очень хочется штрафа.

На последних словах его голос наполнился жалостливыми интонациями. Лала снова рассмеялась.

– Я всё-таки дам тебе честный ответ. Так и быть, только сегодня, хоть ты и не настаиваешь. Это не я, Рун. Мир не без добрых людей, и чудеса тут не нужны. Верь в людей, говори с ними, не чурайся незнакомцев, и ты обязательно найдёшь среди них много добрых. Мы тоже когда-то были незнакомы.

– Как жаль, – посетовал Рун полушутливо. – Я наделся, это ты.

– Ладно, пойдём в кроватку, несчастненький ты мой, уж я согрею твоё суровое мужское сердце, – лукаво улыбнулась Лала.

– Ну, ты постарайся. Согреть. Моё сердце очень суровое, – проронил Рун с юмором.

– Я буду нежной, – ласково пообещала Лала, сияя.

***

Солнце ярко светило в вышине, проливаясь лучами на внутренний двор древнего монастыря. Всё здесь дышало стариной и безупречным порядком. Отсвечивали красной черепицей причудливые многоярусные крыши, украшенные резными головами драконов и хищных лесных зверей, покачивались в обложенном небольшими валунами пруду цветущие кувшинки, у крепостной стены стройной шеренгой росли одинаково подстриженные деревца одинаковой вышины, отстоя друг от друга ровно на четыре шага. Только мощёная камнем тренировочная площадка несколько нарушала общую безукоризненность, имея с одной стороны круглые вмятины, за века оставленные в каменном покрытии ногами монахов, отрабатывавших становление в стойку. Вдалеке юные послушники бегали по ступеням, таская на плечах коромысла с огромными вёдрами, наполненными водой. Рун беспомощно посмотрел на свои вывалившиеся кишки, ноги его подкосились, он упал на колени, поскользнулся на собственных кишках и шмякнулся лицом вниз. Глаза его закрылись, на мгновение наступила тьма, и вдруг отступила, и он уже снова цел и невредим, и все кишки на месте. И от пролившейся только что в обилии из него крови ни на нём самом, ни под ним не осталось и следа. Он встал, поднял с земли оба своих меча. Обратил взор на Неамида в ожидании. Эльф явно не собирался продолжать бой. Рун вздохнул.

– Даже не видел, как вы это сделали, учитель. Раз, и брюхо вспорото, – признался он.

– Да не переживай, всё нормально, – весело приободрил его Неамид. – Ничего не замечаешь во мне?

Рун оглядел его внимательно с головы до пят и пожал плечами:

– Вроде нет.

– На мне тоже нет твоей крови. Похоже, именно я этим управляю. Её удалением с себя. Постепенно начинаю разбираться, как всё устроено в твоих снах. Тут есть свои правила и закономерности. Ладно, садись, на сегодня хватит тренировок. Надо поговорить. Я в общем-то понял, чего ожидать от твоего обучения во сне. Каков будет результат.

Он уселся на каменную скамью, положив подле себя меч. Рун опустился рядом, тоже положил свои мечи. Заинтересованно воззрился, внимая.

– Ты ничерта не помнишь, мой юный ученик. Умом, – посетовал Неамид. – Поэтому когда пытаешься действовать умом, ты ноль. В смысле ратных умений. Никакого видимого прогресса. Вообще. Но. Ежели тебе не