осознать неожиданный, переворачивающий последние полгода моей жизни факт.

– Ты меня не любил, – шепчу я вдруг жалобно и со злостью часто-часто моргаю, пряча подступающие к глазам слезы. – Ты меня не любил, – повторяю я, сдавленно всхлипнув. – Мне было больно. Так не могло больше продолжаться.

– Вера… – Антон притягивает меня к себе, погружая в объятия и защищая от ветра.

Может быть, мне только кажется, что с сегодняшнего дня он произносит мое имя совсем иначе.

Может быть, так и есть…

– Я хотела тебя разлюбить. – Теперь исповедь дается мне легче. – Я хотела вернуть себе надежду на взаимные чувства в будущем. Потому что я не могу смириться с тем, что никто не будет меня любить. Я хочу, – мой голос садится до сипа, – чтобы меня любили. Чтобы ты меня любил.

Объятия Антона становится крепче.

– Я тебя люблю, – произносит он отчетливым шепотом, прижимаясь горячими губами к моему уху. – Люблю, слышишь?

Моих сил хватает только на молчаливый кивок.

– Ты поверишь, – говорит Антон, будто угадав ход моих мыслей. – Тебя имя обязывает.

В ответ я смеюсь, чувствуя вкус соли на кончике языка.

Эпилог

В этом году невероятно теплый и солнечный апрель. Стоя у окна, я любуюсь видом и наслаждаюсь витающим в воздухе обещанием лета. У меня чуть-чуть кружится голова: то ли от переизбытка кислорода, то ли от переполняющего все мое существо счастья.

Весенний ветер врывается в комнату сквозь настежь распахнутое окно, приглашая с собой аромат цветущей черемухи. Подол моего платья вихрится у ног, слегка царапая кожу кружевным краем. Я улыбаюсь и открываю глаза, услышав стук в дверь.

– Ты готова? – Таня заглядывает внутрь и осматривает меня с головы до ног, не дожидаясь ответа. – Супер, – кивает она довольно и с восторгом резюмирует: – Ты такая красивая, что слов нет!

– Да? – Я тихо смеюсь, прежде чем шутливо добавить: – В свадебном салоне ты, кажется, была красноречивее, когда убеждала меня, что лучше платья не найти.

– Ну, платье – всего лишь платье, а в комплекте с тобой получается неописуемая красота… – Покачав головой в благоговении и с пафосом вздохнув, Таня проходит вперед. – Твой Антон должен впечатлиться на веки вечные.

– Мы уже женаты, – замечаю я. – Немного поздно производить впечатление.

– Ой ли? – цокнув языком, Таня жестом приглашает меня сесть в кресло и принимается крепить изящного вида фату к моим волосам. – Настоящей свадьбы у вас раньше не было. Так что, думаю, твой муж все-таки проникнется моментом.

– Мы об Антоне говорим, помнишь? – Я посылаю Тане полный сомнения взгляд. – Он не романтик.

– Не знаю-не знаю, – она весело хмыкает. – Устроить вам свадьбу решил именно он.

– Да. – Мои губы снова разъезжаются в улыбке; в зеркале напротив я вижу собственное счастливое лицо с искрящимися любовью глазами, а за ним – довольно наблюдающую за мной Таню, еще поправляющую и без того идеально легшую по завитым волосам фату. – В первую очередь он сделал это для меня.

– Что только доказывает, что я права. – Удовлетворившись результатом своих усилий, Таня осторожно обнимает меня за плечи. – Он тебя любит.

Я быстро киваю. Часть прежней меня до сих пор едва ли верит этим словам, однако с каждым новым днем, с каждым мгновением, прожитым с Антоном, она становится слабее, и я знаю: совсем скоро сомнения окончательно исчезнут.

– Да, – мой второй кивок уже полон уверенности. – Любит.

Я поднимаюсь с кресла и, подхватив Таню под локоть, вместе с ней отправляюсь на повторную (и не имеющую никакой юридической силы) регистрацию нашего с Антоном брака.

Свадьбу мы празднуем в небольшом уютном коттедже за городом, среди зарослей леса и пения птиц. Камерно и спокойно, в окружении всего лишь нескольких гостей.

Кутаясь в предложенный мужем плед, я умиротворенно вздыхаю и полностью расслабляюсь. Антон притягивает меня к своей груди и крепко обнимает обеими руками, его губы ласково прижимаются к изгибу моей шеи, отчего я смущаюсь и, кажется, краснею. С недавнего времени мой дважды муж удивительно стал тактилен: он не чурается демонстрировать свои чувства окружающим, пусть и в сдержанной манере.

– Замерзла? – спрашивает Антон шепотом.

Я качаю головой и, положив ладонь поверх его в благодарном жесте, признаюсь:

– Мне с тобой тепло.

Трудно вспомнить, когда мне в последний раз хотелось забраться под обжигающе горячий душ или надеть толстый шерстяной свитер, чтобы согреться, избавиться от поселившийся внутри будто навек промозглости. Мне больше не холодно.

Я чувствую, что Антон улыбается, услышав мой ответ.

– Посидим еще минут тридцать, – произносит он совсем тихо – так, чтобы кроме меня не услышал никто, – и пойдем наверх. Греться.

С моих губ срывается сдавленное хихиканье, и взгляды всех гостей мигом оборачиваются к нам. Борясь со смехом и смущением, я прикрываю свободной ладонью лицо, не имея возможности объяснить причину своего веселья.

Грудь Антона под моей спиной едва ощутимо сотрясается от беззвучного смеха. Назидательно ткнув его локтем в живот, я осматриваюсь по сторонам.

Гости вновь увлечены разговорами друг с другом, и я с интересом наблюдаю за ними из-под опущенных ресниц. Во мне расцветает надежда на то, что теперь мы чаще будем собираться вместе, что мы с Антоном больше не будем жить изолировано от наши близких и друг друга.

Таня сидит напротив и сейчас увлечена собственным телефоном, рядом – ее младший брат Артем, с которым мы тут же встречаемся взглядами. Он посылает мне беззаботную улыбку, но я понимаю, что Таня права в своем беспокойстве о брате: легкость, что он столь упорно всем демонстрирует, кажется фальшивой.

На другом конце стола Петр и Наташа что-то активно обсуждают с Сергеем Акуловым – единственным близким другом Антона, пока его девушка Кира скромно отмалчивается и выглядит несколько напряженной. Она значительно моложе остальных присутствующих и, похоже, боится не понравиться.

Петр замечает мой внимание к их части стола и вопросительно вздергивает бровь. Я лишь качаю головой. Подмигнув, он возвращается к разговору с Сергеем. Объятия Антона крепнут, как по команде, его губы прижимаются к моей шее. В показательной, собственнической манере.

Мне хочется закатить глаза: по неведомой причине Антон ревнует меня к Петру и ревнует не в шутку, а по-настоящему и всерьез.

Тяжело вздохнув, я поудобнее укладываюсь на грудь мужа и поднимаю взгляд повыше, туда, где за свеже-зелеными кронами деревьев прячется закатное небо, красно-оранжевое и безоблачное. В моей голове медленно крутится пленка с записью сегодняшнего дня, и я вспоминаю один миг счастья следом за другим.

Синие глаза Антона, с восторгом исследующие каждый сантиметр моего лица и фигуры, когда я