Я поперхнулась воздухом. Сашины руки обхватили меня покрепче, буквально в охапку, и он с усмешкой парировал:

— Нам хорошо вместе. Без постороннего вмешательства так особенно, при всём уважении к вам, Элла.

Я моргнула, а потом осторожно кивнула, подтверждая под маминым взглядом, как под судом присяжных, что у нас всё замечательно и без скальпелей.

— Так элегантно меня ещё не посылали, — с радостным удовлетворением заметила мама. — Тогда, может, чаю? Или только кофе и самогон? С солёным арбузиком?

— Господи, мама, — возмутилась я, — ну хватит уже троллить! Дай человеку освоиться, а то сразу, с порога! Нельзя же так!

— Предлагаешь кинуть в лицо тортом только после чая?

Мой Мистер Совершенство напрягся, я это сразу почувствовала, как и дикий стыд. Что она вытворяет?! Да он же мгновенно сбежит, как только позволит его внутренний этикет. Я уверена, он у него есть, как и кодекс чести вместе с дресс-кодом и бейджиком. И это Мистер Совершенство ещё с папой не встретился!

Что за идиотская мысль была привести его домой! Иногда реально проще быть сиротой…

А мама снова рассмеялась хрипло и чувственно, почти мурча, и махнула на нас.

— Шучу-шучу! Обойдёмся без торта. Просто тортов в duty free не было. А в эти дурацкие американские карамельки так себе макать фейсом. Можно нос сломать. Не будем…

Мне захотелось провалиться если не под землю, то хотя бы на первый этаж, к Анне Ивановне. Очень мирная старушка, милая и вежливая. С тремя котами и без маникюра веером.

— Теперь я понимаю, в кого такое прекрасное чувство юмора у Марианны, — отмер Саша. — От чая не откажусь, но после того, как приведу себя в порядок с вашего позволения, Элла. Бандитская пуля, знаете ли.

Я поспешила увести его в ванну. И уже там шепнула:

— Прости, пожалуйста…

— За что? — улыбнулся мой Мистер Совершенство. — За то, что у твоей мамы всё хорошо со стёбом и юмором или за то, что я знаю, какой красивой ты будешь в сорок лет?

За сердце чуть ущипнуло понимание — он всё-таки заметил, что мама намного меня ярче и выразительнее. Это не в сорок, это всегда так было… Надо же, я думала, что уже навсегда рассталась с этими комплексами, а оказывается, они просто спрятались… Зарылись до лучших времён.

Я, чувствуя, что краснею, улыбнулась.

— Я тебе говорила, что у меня в семье все… слегка с придурью. Богема и прочие ужасы. Если бы я знала, что она приедет, я бы…

— Оставила меня истекать кровью на улице?

​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну что ты! Я бы никогда… Но всё равно прости… — смутилась я. И с полной ответственностью принялась смывать чистой салфеткой засохшие бурые пятнышки, которые не замела на его скуле на улице.

Он посмотрел на меня с нежностью. Его тёплые ладони обхватили моё лицо. Губы коснулись лба, носа, глаз. Нежно-нежно. А затем губ. Я замерла, улетая в его руках. Голова закружилась.

— Малышка моя, — наконец, сказал он. — Тебе ужасно идёт смущение. И не вздумай больше извиняться. Мы не в ответе за наших родителей, а ты совершенна.

Наши глаза встретились, и мне стало хорошо.

— К тому же в моей жизни было достаточно нормального, привычного и «такого, как все», — добавил он. — Скучного до скрипа в зубах. Так что подобной экзотике я даже рад!

— Но если с экзотикой случится передоз, ты мне скажи. И мы сбежим, хорошо? А лучше давай сразу сбежим? Я зашью тебе пиджак у тебя дома…

— Я с удовольствием продолжу знакомство с твоей мамой! Теперь я, кстати, понимаю: у тебя не было шансов не заговорить на английском. Такой роскошный сленг. Тоже дело американского композитора?

— Австралийского.

— Да хоть из Гвинеи-Бисау! Ужасно хочу попробовать смэшинг карамелек из дьюти фри, — заявил Саша.

Мысленно подсчитав, что папина опера закончится ещё через два часа, я согласилась:

— Хорошо, чаю быстро попьём и всё.

— А кофе, самогон и арбузиков не дашь? — рассмеялся Саша. — И ведь ты обещала мне спеть…

И меня слегка попустило. Чувство юмора — великая вещь! В моей семье необходимая — для выживания и нерушимости нервной системы. Ещё дедушка — тот, который клоун, говорил: «Жизнь слишком коротка, чтобы всё воспринимать серьёзно». При этом показательно хрюкал и шевелил ушами…

Мы вышли из ванной и натолкнулись на маму с чайником в руках.

— Так, крошка Мо, — сказала она. — Мне совершенно не понравилось, что ты говорила на лестнице! Споёшь обязательно. И я тоже. А Александр рассудит. Да, Александр?

Господи, она что, подслушивала?! Совсем забыла, что у моей мамы не только взгляды широкие, но и уши не меньше…

— У крошки Мо хороший слух, — добавила мама. — Мы с отцом спорили долго: отдавать её в музыкальную школу на вокал или на виолончель. Победила бабушка с балетом, но мы все равно ошиблись…

Мистер Совершенство с интересом посмотрел на меня, даже в рубашке элегантный, как рояль. А я поняла, что меня надо срочно спасать от спасительницы, потому что следующее, что она скажет… И мама сказала:

— Но её надо было отдавать в цирковую школу, потому что крошка Мо умеет шедеврально шевелить ушами, как дед. Продемонстрируешь? Просим-просим!

К счастью, в кармане брюк зазвучала мелодия из Терминатора. Иногда даже бывшие жёны бывают очень кстати!

Мама улыбалась, поигрывая полным электрическим чайником в руках, и не собиралась следовать ни по какому курсу — ни вправо, ни влево. Терминатор в телефоне настаивал, Саша извинился и не отошёл в сторону, а нырнул обратно в ванную. Мы услышали «Да», а затем звук полившейся воды. Хм… Ему есть что скрывать?

Я отошла из вежливости, но мама беззастенчиво припала к двери. Я расширила глаза и шикнула на неё. Она отмахнулась, и оторвать её не вышло. Вода из чайника расплескалась, как и моё возмущение.

Через полминуты Саша вышел обратно, с размаху наступил в лужу и поскользнулся. Совсем не элегантно, и больше не рояль. Вот так всегда в моей семье! Мамина тётушка недаром говорила, что если мы, семейство Убейволка, попадём в рай, то через пару дней ангелы примутся курить, шутить и петь что-то непристойное, а если в ад, то котлы начнут протекать, а черти — лабать джаз и заедать чай шпротами с майонезом.

Зато теперь мы оба с Сашей стали насыщенного свекольного цвета, каждый по своей причине. Да уж, радоваться звонкам бывшей определенно не стоило.

Саша посмотрел на мою маму странно, ухватившись за дверь и постепенно возвращая себе вертикальное положение.

— Видимо, с потолка накапало, — хрипло промурчала мама, сунув мне в руки чайник, словно это я во всём была виновата. — Вот так приедешь с другого конца света, а тут вместо крыши решето. Ладно, пора заканчивать танцы с бубном, идёмте уже к столу!