— Зачем тебе это? — спросил я, оправившись от потрясения.

— Моя жизнь теперь не стоит и ломаного гроша, — пожал плечами вампир. — Анклав обязательно узнает, что произошло сегодня ночью, а наказание за ошибку у нас одно — смерть. Объявив себя кровным должником, я перечеркну прошлую жизнь, и мне не станут мстить.

— Хорошо, — решил я, принимая этот «подарок» судьбы. — Делай то, что должен сделать.

Косясь на кончик меча, вампир осторожно достал из рукава небольшой копьевидный кинжал со странным рисунком на лезвии. Потом осторожно поднялся на одно колено, стянул с левой руки длинную черную перчатку и молниеносным движением рассек ладонь. На землю упало несколько капель крови.

— Я, Мезамир, объявляю себя и своих потомков кровными должниками принца Леклиса и его рода отныне и до окончания нашего мира. Да услышит меня небо! — произнес молодой вампир и протянул мне окровавленную ладонь.

— Я принимаю твою клятву. Отныне все, что ты совершишь, будет сделано по моему приказу. — Я убрал меч и сжал протянутую руку.

С небес не сорвалась молния, и не загремел оглушающий гром. Мы просто разорвали рукопожатие, и вампир поднялся с земли — раны на его руке уже не было. Я посмотрел на свою ладонь: она стремительно впитывала кровь вампира, принимая долг крови.

Железный холм оживал. Стремительно разбирались обгоревшие развалины, с невероятной быстротой каменщики восстанавливали измочаленные каменным градом бастионы. По долине, все еще сохранившей следы недавней битвы, потянулись нити многочисленных торговых караванов.

Артис быстрыми размеренными шагами стремительно двигался по подземному коридору, широкому, словно улица в столице империи. Встречные гномы и эльфы спешили отдать ему положенный в таких случаях приветственный поклон, но он обращал на них мало внимания. Встречных эльфов становилось все больше, их одежды и оружие стали выдавать в них представителей старших домов. Свернув в один из коридоров, Артис оказался рядом с богато украшенной дверью, около которой застыли двое стражей в зеленых одеждах императорского дома.

Стражники уже хотели припасть на одно колено для приветствия своего господина, но он величественным жестом остановил их:

— Леди на месте? — спросил Артис, когда стражники услужливо распахнули двери в его покои.

— Они не выходили, господин, — кивнул один из эльфов.

Эйвилин и Весмину он нашел в богато обставленной гостиной. Они сидели за большим круглым столом, сделанным из зеленого мрамора, и увлеченно разбирали какие-то магические формулы, поверхность стола была завалена книгами по магии и свитками.

— Есть несколько новостей о Леклисе, — произнес Артис, садясь за стол.

— Что с ним отец?! Он жив?! — Встревоженная Эйвилин вскочила со своего места.

Артис и Весмина обменялись настороженными взглядами.

— Я получил новости от своих разведчиков: в одном из приграничных селений сказали, что он почти две недели назад покинул Горное королевство и направился через Ничейные земли в сторону Восточного королевства, — произнес Артис.

— Не волнуйся, девочка, с ним все в порядке. — Весмина погладила дочь по руке.

— Я и не волнуюсь, с чего я должна волноваться? — произнесла Эйвилин, возвращаясь на свое место. На ее щеках загорелся смущенный румянец.

— Значит, твои люди не могут его догнать? — задумчиво спросила Весмина.

— Это невозможно, — Артис покачал головой. — Слишком поздно удалось выяснить, что он тут был. Проклятье Падшему, если бы гномы сказали раньше!

— Удивительно, что они вообще пустили нас в город после того, что им поведал Леклис.

— Да, принцу удалось вбить клин в отношения гномов с империей.

— Будь справедлив, дорогой, это империя испортила отношения с гномами. Если Леклис рассказал правду…

— История слишком невероятна, — перебил жену Артис. — Драконы, выступившие с эльфами, — это невозможно! Поговорить бы с мятежным принцем.

— Он уже, наверное, пересек границу своего королевства, — задумчиво протянула Весмина, разглядывая дочь.

— Да, — усмехнулся Артис, — если хотя бы половина того, что я слышал о Леклисе, — правда, то я не завидую главе Восходящего солнца и его войскам.

Эйвилин поднялась со своего места и пошла во внутренние покои. На ее щеках горел яркий румянец, зеленые глаза странно поблескивали: было видно, что девушка очень взволнована.

— Я пойду к себе, — произнесла она, выходя из комнаты. Артис проводил ее встревоженным взглядом.

— Ты тоже заметила? — спросил он, подождав, пока девушка покинет комнату.

— Я заметила это уже очень давно, — кивнула головой Вемина. — Она уже взрослая, и девушкам в ее возрасте свойственно влюбляться. А ее влюбленность в Леклиса была очевидна, дорогой: тебе стоило вспомнить, как восторженно она о нем отзывается.

— Когда она успела, они провели вместе всего пару дней?!

— Иногда достаточно одного взгляда, — произнесла Весмина, улыбнувшись мужу. — Ведь так было с нами.

Артис вспомнил тот трижды благословенный день более двадцати пяти лет назад, когда сама судьба занесла его в парк около столичного университета магии, где на него налетела заплаканная девушка…

— Она не могла влюбиться в кого-то другого? — покачал головой Артис, вырываясь из пелены воспоминаний. — Им не быть вместе.

— Надеюсь, ты не собираешься им мешать? — Весмина, сощурив глаза, посмотрела на мужа. Тот поежился: слишком хорошо он узнал эту женщину за двадцать лет совместной жизни. Такой ее взгляд предвещал маленький семейный скандал. А семейный скандал с женой, которая является одним из лучших боевых магов…

— Нет, я не пойду дорогой моего отца. — Эльф грустно улыбнулся и обнял жену, гася вспышку ее гнева. — Но мне кажется, сама судьба против них. Леклис падет, это уже предопределено: он может разбить Дом восходящего солнца, но ему не справиться с империей.

— А если он сказал правду, и мятежа не было? — тихо спросила Весмина.

— Теперь пролито столько крови, что это не имеет никакого значения. Совет домов поддержит действия лорда Уриэля, нам выгодней считать принца мятежником: ведь если откроется правда, империю ждет раскол. Возможно, лорд Уриэль — негодяй, но я надеюсь, что он сможет остановить Леклиса. Принц несет с собой только войну и еще большие жертвы.

* * *

Ослепительная вспышка молнии разрезала небо, спустя несколько мгновений раздался глухой раскат грома. Осенняя гроза бушевала над замершим городом. Дождевая вода гнала грязь по сточным канавам вдоль мокрых и темных улиц. Многочисленные светильники не горели: в такой дождь просто не было смысла их разжигать, — лишь тусклый свет в некоторых окнах разгонял тьму дождливой ночи.