Не зря Дима-Чума помогал переворачивать тяжёлый труп и морщился, когда Спира ловко разделывал ножом коленный сустав коммандос и доставал стрелу. А сейчас лук был больше не нужен. На спине охотника висел ладно подогнанный автомат Калашникова.

— Как ты? Выдержишь? — спросил Станислав.

— Сдюжу, — просто ответил Спира.

Коротко пожали руки. Молча побежали. Спира — мелкой трусцой, разлаписто, вниз за группой, а Станислав — наверх, по перевалу. В сторону Агами.

План был простой, обсудили его там же, перед домом, с Натальей Авдеевной и Спирой, которого пришлось разбудить. Сложного плана и не получилось бы: утро раннее уже подступало, начинался дождь и пора было начинать ждать гостей.

— Зарядит до вечера, — проговорила Наталья Авдеевна.

— Зарядит, — подтвердил Спира.

Когда всё обговорили, Наталья Авдеевна встала со скамейки. Перекрестила мужчин, которые тоже встали.

— С Богом.

И пошла в избу.

Диму-Чуму они нашли в положенном месте, тот сидел в кустах совершенно незаметный со стороны. Пистолет держал в ладони. План выслушал молча, покивал одобрительно, забирая автомат и подсумок с патронами из рук Станислава. Усмехнулся только:

— Спиридон, лук-то тебе зачем?

— Бросить всегда успею, — буркнул охотник.

— Пистолет возьми, — это Дима уже Станиславу.

Хотя ответ услышал именно тот, какого ждал:

— Не надо, у меня задачи другие.

Ближе к перевалу снизили скорость, перешли на шаг. Дождь в лесу давал ровный шум, не тот жужжащий прерывистый знойный, который был рядом всю дорогу в предыдущие дни. Это был влажный, плотный и ровный звуковой ряд, в котором можно было ступать по сырой земле, не опасаясь быть услышанным из-за треска сухой травы, хвои и листвы за сотню шагов. Думали, что лагерь охотники за ними устроили по эту сторону перевала, удивились, когда никого не обнаружили, и пошли ещё осторожнее, разойдясь на двадцать шагов в стороны и сохраняя визуальный контакт. Как учили.

Станислав не увидел дозорного, увидел лишь, как встал Спира, и тоже остановился, потому что зря охотник не замер бы. И уж тем более не стал бы накладывать последнюю стрелу на тетиву и тщательно, будто для самого важного выстрела в жизни, выцеливать. Может, и был он самым важным, тот выстрел. Спира попал. Шепнул, когда подошли к лежавшему:

— Сейчас подойдут, видать, по ту сторону ночевать остались, тут только дозор оставили.

— Может, попробуем сразу?.. — начал спрашивать Станислав, но Спира остановил:

— Ты, куда тебе надо было, иди. Своё дело делай. А мы своё с Димой и матушкой. Схоронимся давай. Выше только поднимемся.

Дождь то почти останавливался, то начинал мешать. Суглинок — плохой грунт: он и сам по себе скользкий, и листва по нему ездит под ботинком. Но тяжёлые бежали размеренной широкой трусцой. Три шага на вдох, три шага на выдох. Один организм.

Вадим тоже бежал хорошо. Удобный темп, комфортный. Бежишь вот так, не напрягаясь, туда, где смерть, где люди умеют самодельной стрелой бесшумно нейтрализовать бойца специального назначения. И тайга эта тысячелетняя, и дождь: хоть и начался только под утро, а тучи заволокли всё небо так, словно только они и плыли всегда над кронами этих деревьев. И будто не было вчерашней жары, а всегда был только мокрый туман, запах мокрого леса и мокрые стволы сосен. Вечные. И страшные.

Первый раз Игорь почувствовал это — страх. Пока лёгкий, чуть сильнее заурядной тревоги, но чувствовалось, что неспроста он и не уйдёт сам, что кормит этот страх мир вокруг. Чушь, как в книгах отца, подумал Игорь, пытаясь отогнать загрудинное, вязкое и липкое, как эта рыжая глина под ногами.

— Привал десять минут, — коротко скомандовал он.

Парни повалились на траву, достали фляжки с водой, тюбики с питательной смесью. Нужны калории, нужна глюкоза в крови.

Подошёл Вадим. Дышал правильно, глубоко.

— Давай карту глянем, — вставил слова между вдохами.

Игорь уже достал и включил планшет. Посмотрел. Хутор совсем близко, поворот к нему в паре сотен метров. Хвойный лес плавно переходил в смешанный, между толстых стволов сосен и пихт всё чаще появлялись клёны и берёзы, пока тощие, словно случайно забравшиеся сюда. По краям овражков уже виднелись кусты лещины с едва заметными пока плодами, которые скоро станут орехами.

Сам хутор посреди поляны. Изба и несколько построек, какие-то сараи. В каждом может быть стрелок.

Вадим стоял рядом, видно было, что понимает, о чём задумался Игорь.

— Ну что, Сидоров, зови тяжёлых. Понимаешь теперь, зачем они нужны? Дальше их работа. Мы с тобой на подхвате. Это не старика-профессора ломать.

Можно было не отвечать. Начиналось по-настоящему опасное. И Игорь впервые подумал, что Вадим, может, и прав был, когда предлагал остаться в Агами и перехватывать Соколовского там.

— Ты знаешь, о чём я думаю? — произнёс вдруг Вадим.

Игорь поднял на него глаза.

— Мы с самого перевала не видели следов. Понимаешь, мы бежим быстро. Но от нас никто не бежит. Где тот, кто нашего бойца положил?

— Сзади? — начал догадываться Игорь.

— И хорошо, если у него только лук со стрелами, — мрачно заметил Вадим.

Выстрел они оба услышали с небольшим опозданием, когда один из трех спецназовцев, что поднялись было и направились тоже посмотреть карту, начал падать. Пуля раздробила скулу и снесла часть лица. Раненый закричал, потом недолго хрипел и затих.

Все рассредоточились. Стрелка видно не было.

— Одиночным выстрелил, из калаша скорее всего, — прошептал Вадим, который оказался рядом на траве. — Не только лук у него и стрелы. Давай, командуй, Сидоров. Куда бежим?

— На хутор. Там осмотримся и будем думать, как подмогу вызывать.

Убитого оттащили в лес. Забросали ветками. И вчетвером двинули в сторону хутора. Стрелка решили пока не искать. Молчали.

Спира не поспевал, уж больно хорошо работали бойцы в лесной пятнистой униформе — лёгким накатистым бегом, в одну ногу. Но поспеть было надо, потому на жилах держался, не переходил на шаг. Знал, что как только на ходьбу сбиваться начнёт, отстанет. Терпеть, говорил себе. Рука ныла сильнее и сильнее, хоть матушка вечор заговорила и травами обложила, да и Трофим поколдовал под утро с лекарствами своими. И всё равно невмоготу становилось.

Забылась рука, когда к дому стало ближе. Тогда и сердце застучало жарче, а как же иначе-то. Ещё перелесок, там речушка лесная, за которой поляна с хутором. К августу речка-ручеёк пересохнет и станет переплюйкой, а пока глубока, лесные снега из неё ещё не ушли. По маю этот ручей и мосты сносил: как ни ставь, никакие опоры не держали. Так и наводили новые мосты каждое лето, пока отец не собрал мужиков окрест и не построил мост навесной, без