чувствующий, как катастрофически и навсегда тает его уровень тестостерона. — Главная, и непреодолимая причина воздержания — мое сердце занято. Занято всецело и серьезно. Увы, мудрая Наина, тут ничего не поделать.

Замерли спутницы князя, а колдунья, прищурив один глаз, всмотрелась и молвила:

— Редкий случай посетил бабульку — не-лгун в гости наведался. Понимаю, сама была юна, горда и туповата — бралась партнерами в любви перебирать. Слушай, а чего перлись-то сюда? Я девчонками не интересуюсь, я же из классики. А «за так» волшебство не подаю — мне, между прочим, пенсий не начисляют, к богадельне не прикрепили, до сих пор работать-зарабатывать приходится.

— С пенсиями и в будущем будет ненамного лучше, — признал князь. — О девушках речь не стоит, они ехали исключительно на вас взглянуть — на легендарную сказку, тут можно понять, уникальный случай. Надеюсь, не обидитесь. А на обмен можем предложить новости из будущих веков. Возможно, вам интересно, женщина вы мудрая и образованная.

— Это да, — согласилась колдунья, скаля оба длинных зуба. — Потому и знаю — говно ваше будущее. Не потому что ваше, а потому что будущее всегда говно. Дубравы спилите, реку засрете, курганы разроете — так?

— Сейчас курганы пытаемся защищать и рыть щадящим археологическим научным образом, но в целом, да — дрянновато получилось, — вздохнул Бро.

— Вот видишь. И на кое уныние мне те подробности? — усмехнулась старуха. — Хотя… Там на кургане твои девчушки щебетали про приспособу для женских утех. А вот что за невидаль те «аккумуляры» и «батарейки»? Практично ль, иль в самом запале подведут да огорчат?

Румянец Васко конкурировал с пламенем костерка.

— Бабуля Наина, но как при князе-то⁈ — ужаснулась Ольга. — Это же дамское, щепетильное. Да и откуда ему знать? Он же как вы — строго классического направления.

— Это да, — в некотором ошеломлении признал Бро. — Вообще не интересовался, вы уж извините.

— Так что стоишь? Погуляй вокруг. Я надолго красавиц не задержу, меня лишь бабское любознательство мучит.

Бро привязал коней к кусту на краю яра, сидел, грыз травинку и смотрел на звезды. Внизу у пещеры беседовали и временами хихикали. Гм, «любознательство», знаем мы это стороннее академическое любопытство. Впрочем, отчего бы и не так. Живой же человек, хоть и колдунья. Ей бы стоматолога хорошего.

Бро размышлял о разнице времен и о том, что за ночь с половцами уже точно управиться не выйдет. Дамам только дай в болтовне увязнуть.

Но нет, двоечница взбежала на склон, азартно указала во тьму:

— Пошли!

— В смысле? — изумился Бро. — А Ольга? А лошади?

— Ольге нельзя. И лошадям тоже. Они пугаются.

Князь сильно сомневался, что фон Штайн чего-то пугается, кроме как прожить день без существенно прибыльного обмана. Ну да ладно, Васко явно имеет конкретный план.

Отбежали дальше от яра, графиня-двоечница остановилась на возвышенности с относительно невысокой травой.

— Где у нас север? Ты должен знать.

— Там, — указал Бро. — Это судя по Полярной звезде. Вот видишь Большую Медведицу, так, если по ней ориентироваться и отсчитать…

— Потом объяснишь с поэтической и математической точек зрения. Сейчас — вот! — давай! — Васко сунула глиняный пузырек, в котором что-то булькало. — Бахни! Залпом, но ровно половину, не больше.

— Это что, допинг, что ли? — занервничал князь. — Знаешь, я к наркотикам отношусь резко отрицательно.

— Я тоже — отрицательно. По молодости дурь пару раз курила, но как папку посадили, завязала с алко и этим.

Во как. То ни словом себя не выдает — полная конспирация, то инфа валом льется, прям даже не впитаешь сразу. А собственно, что ты, князь, думал о ее происхождении — понятно же, что у двоечницы с Жюли д’Обиньи полным-полно общих криминальных интересов, это кроме нездоровых поцелуев.

— Не веришь мне, да? — Васко стиснула грубый флакон в ладони.

— Верю, — сказал князь мрачно, но без сомнений. — Но ты куда гонишь-то? Вот как мы эту отраву должны поровну делить, если сосуд непрозрачный и неизвестной емкости?

— А, это… да, верно, — почему-то с очевидным облегчением пробормотала двоечница и скинула с плеча рюкзак. — Есть более прогрессивная емкость…

Прогрессивная емкость оказалась пластиковым стаканчиком со свежим ароматом какого-то сладкого ликера. Ага, вот крепко-накрепко завязал тут кто-то с алко.

— Да ладно тебе, это мы с девчонками местный мед пробовали, — пояснила без особого смущения всё успевающая библиотечная двоечница.

— Не собираюсь разворачивать антиалкогольную компанию, не тот учебный век. Но как бы эта настойка данный допинг не разбодяжила.

Васко фыркнула:

— Сам-то… «разбодяжила», гопник столичный. Там же чистый мед был, пусть и слабоалкогольный, что с него будет?

Набулькали в стаканчик, двоечница до последней капли вытрясла флакончик, отмерила ноготком:

— Собственно, по глотку и будет. Давай первый, ты точнее глотнешь — математик же.

Бро подумал, что напарница к переэкзаменовке готовится пунктуально и последовательно — вот на ногтях, несмотря на XII век, темно-зеленый маникюр — довольно нестандартный цвет-металлик, но смотрится на удивление удачно и уместно. Когда успевает девушка? Ладно, берем стаканчик, пока Васко за разглядывание не сагрилась.

— Чего дальше-то будет?

— Не сбивай, князь. Тут важен строгий порядок. Быстро пьем, быстро говорим заговор.

— Слушай, вообще, насколько я понимаю, в настоящей классике не особенно на заговоры и иные суеверия надеялись. Скорее, иронизировали по этому поводу.

— Не тот случай! У нас выбора нет, да и верю я бабе Наине.

Вот так всегда с женщинами и случается. Спрашивает девушка — «ты мне веришь?», а потом оказывается, что верить нужно не ей, а малознакомой, пусть и с виду достаточно адекватной бабе-яге. Ну, слово-то обратно не вернешь.

Бро глотнул, строго контролируя уровень жидкости…

Ничего так, терпко, оригинально, спирта чуть-чуть, остальное травы.

Васко мигом добила степной эликсир, бросила стаканчик на рюкзак.

— Смотри и повторяй!

Она согнулась, и довольно спортивно кувыркнулась через голову вперед, отчетливо продекламировав:

— Ночь-ночь, иду сюда — пойду туда. Быстрым скоком, волчьим логом!

Бро не то что удивился, скорее, засмотрелся: в узких штанах, гибкая, кувыркающаяся двоечница со стороны небольшого упругого тыла была весьма себе. Как-то не приходилось ее видеть с чисто этой — акробатической — стороны.

Князь спохватился — обещал же повторить.

— Ночь-ночь…

Где-то между «скоком» и «логом» Бро ощутил, что мир разительно меняется…

Меняется