ярые болельщики. На рыбалку – только вместе, на стадион – даже не обсуждается.

Рита периодически выговаривала мужу:

– Они слышат только тебя, ну так давайте сходим вместе в театр, мальчики растут совершенно безыдейными. Живем в таком городе, а в Эрмитаж Санька ходил один раз, и то с классом. Лешка и вообще ни разу.

– Успеют еще. Зато они настоящие пацаны. И в футбол гоняют. Леша на воротах как зверь стоит. Лично я ими горжусь.

Рита терялась, не знала, где правда. Может, действительно так и есть. Мальчиков должен воспитывать отец, и сильные мужские стороны должны превалировать.

В какой-то момент она решила: пусть будет так, хотя до конца с такой постановкой дел не согласилась. Еще и здесь Павел подлил масла в огонь. Рита вдруг размечталась: а что, если бы у ее сыновей был вот такой отец? Тонкий, знающий. Досконально разбирающийся в русской литературе. Именно от Павла она в первый раз услышала новое мнение о «Войне и мире» Толстого.

– Гений, великий гений, но и он был небрежен. Столько исторических ляпов, сколько он допускал, это же уму непостижимо. Ну вспомни салон Анны Шерер. И она фрейлина. Так фрейлины жили во дворце! И так далее.

Все правильно. Умный очень, но чужой. А Петя родной. И жить Рита хочет с ним, со своим мужем, с отцом своих детей. И пусть не любит Петя ходить по музеям! И что тут такого? Он же спортом с детьми занимается, об их здоровье думает…

Рита не могла уснуть. Она чувствовала, что и Петр лежит без сна, но не стала заговаривать первой. Ею овладел какой-то животный страх. А вдруг все настолько серьезно? А вдруг муж ее не простит?!

Завтра она к чертовой матери сожжет все письма и никогда больше не встретится с Павлом. И не ответит ни на одно его письмо, клянется, клянется!!! Может, еще и пронесет.

С этими мыслями Рита наконец уснула. Во сне она опять бежала по залу ожидания Пулково. Она увидела Павла издалека. Удивил его жесткий и холодный взгляд. Но когда он начал говорить, она поняла: это уже Петр.

– Я все знаю, не отпирайся, у тебя есть любовник.

Она пыталась что-то сказать, но, как это бывает во сне, голоса ее не было слышно. А Петр все смотрел на нее отстраненным взглядом, который говорил сам за себя. Решение принято.

* * *

Рита проснулась в холодном поту. Проспала! Дома уже никого не было. Значит, Петр собрал Саньку в школу, накормил завтраком. А Леша? Ах, ну да. Ему позже. Значит, просто спит и ни на что не реагирует. Счастливая молодость. Как же она ничего не слышала?

Она рванула к платяному шкафу. Письма, завернутые в наволочку, лежали на месте. Рита еще раз открыла комод. Ничего. Растяпа. Она опять села на кровать. Вот ведь дура.

Она вынула все письма из наволочки, которую хранила на полке со своим нижним бельем. Сжигать все же не стала, перевязала веревочкой, завернула в газету и по дороге в техникум завезла к маме.

– Пусть у тебя полежит.

– А что это?

– Да конспекты старые. Сейчас программа все равно изменилась, но вдруг еще пригодятся. – Рита говорила туманно, но матери это было не особо интересно.

– Все, я побежала, мне сегодня ко второй паре.

– Санька-то как?

– Да все хорошо. По математике сплошь одни пятерки, по русскому опять трояков нахватал.

– А Леша?

– Первенство по плаванью выиграл.

– Да, про это знаю! А двояки Санькины? Ты ребенком совершенно не занимаешься. На чужих у тебя времени хватает, на своего сил не остается.

Рита про себя подумала: «Ну а ты где? Видишь же, что я ношусь туда-сюда? В конце концов, родная бабушка».

* * *

У них с матерью никогда не было взаимопонимания. Чужие. Они всегда были друг для друга чужими. Рита никогда не делилась с ней своими тайнами, секретами, просто ставила ее перед фактом. Она знала: матери это не интересно. Та всегда смотрела на дочь свысока и немного отстраненно.

– Твоя жизнь. Поступай как знаешь.

Мать была холодной, нелюдимой. Почему так сложилось? Непонятно. Рита всю жизнь боялась матери и со своими проблемами справлялась сама. И за Петьку замуж выскочила, чтобы уйти от гнетущего безразличия, которое царило в доме.

* * *

– У тебя что-то произошло? – Вопрос прозвучал неожиданно.

– С чего ты вдруг так решила?

– Так ты сама не своя после этого своего лечения.

– Тебе кажется. – Рита нервно натягивала сапоги. Молнию, как назло, заело, и она никак не хотела застегиваться.

– А мне никогда ничего не кажется, – спокойно ответила мать, тяжело опустившись на стул в коридоре. – Не хочешь поговорить?

– О чем? – Рита перестала бороться с замком и подняла глаза.

– Мне Петр вчера вечером звонил.

Значит, вот оно что. Рита скинула сапог и вернулась в комнату.

– Что он сказал? – Она с грохотом отодвинула стул от стола.

– Успокойся. Нервничать теперь уже ни к чему. Нужно решить, чего ты в этой жизни хочешь.

– Что он сказал?!

– Спрашивал, где ты? И вообще говорил, что ты в последнее время нервная, надеялся, может, хоть я в курсе.

– А ты?

– А я сказала, естественно, что в курсе, что у тебя неприятности на работе. Завуч недовольна успеваемостью, вот ты и бесишься.

Рита с удивлением посмотрела на мать. Раньше та никогда ее не защищала, особо и не вникала. Что это? Мама стареет? Наконец-то увидела дочь, поняла, что их только двое на этом свете, Рита и она?

– Спасибо.

– Не за что. Но мне показалось, что муж твой не поверил. – Она помолчала, не мигая глядя на Риту. – Ну а что на самом-то деле?

– Да ничего такого, чтобы про это нужно было думать. То есть… – Рита запнулась. Зачем она так? Мать пошла ей навстречу, может быть, впервые в жизни. И Рита действительно сейчас очень нуждается в совете. – Мама, я не знаю. Наверное, я что-то неправильное сделала и очень ошиблась. Я обязательно расскажу, но немного погодя. Сама во всем сначала разберусь. А вот с Петром мне, видимо, придется объясниться.

Мать села за стол напротив Риты.

– Я никогда не лезла в твои дела, ты всегда сама все решала. Не думай, что мне все безразлично, это не так. Я дала тебе жизнь, и эта жизнь твоя, распоряжайся. Я не думаю, что у тебя есть основания на меня обжаться. У тебя хорошее образование, но все свои решения человек должен принимать самостоятельно. У нас и так страна Советов, не