Среди тех, кто это слушал, – были и полицейские, и военные, Ибадулла был не один такой. Все они мучились от того харама, который видели и который вынуждены были совершать. Полицейские и военные проходили решение кровью, каждый из них должен был несколько раз в год дежурить в центрах дознания, участвовать в пытках правоверных. Пытки были самые разные… схваченных насиловали, причем и женщин, и мужчин, на них спускали собак – а ведь покусанный собакой не попадает в рай, их топили в бочках, их заставляли голыми прислуживать за столом, и все это снимали на видео, им привязывали к глазам и к половым органам опарышей и некоторых паразитов из Нила, которые проникают под кожу. Но мулла объяснил, что если они стали такбирами, если они ведут тайную войну против безбожников и многобожников, против тагута – то весь харам, который они совершили, – ничто в глазах Всевышнего перед той жертвой, которую они приносят. Потому что сказано: кто вышел на пути джихада, тот попадет в рай быстрее, чем тот, кто поминает Аллаха с утра и до вечера. Никакие слова, никакие молитвы, никакие славословия – ничто по сравнению со священной войной, с джихадом. Джихад – лучший из ибадатов[60]. Мулла строго-настрого запретил им говорить хоть одно слово против командиров и приказал им выполнять любые приказы, какими бы они ни были. Он сказал, что если кто из правоверных будет замучен их рукой – тот тоже будет шахид, и получается, что вы не убиваете брата своего, а даруете ему рай. Так надо делать до тех пор, пока не будет знак, и тогда Аллах унизит и рассеет безбожников своим карающим огненным мечом. И весь Египет, а потом и весь мир – познает несказанное совершенство таухида[61].

Мулла позвонил ему ночью и сказал, что надо ехать к госпиталю Аль-Каср. Взять с собой еще несколько братьев и похитить одну белую проститутку. Привезти ее к нему, чтобы он мог допросить ее. Ибадулла сорвался с места и поехал. Братья были на такси… машина такси и его полицейская форма помогли им пройти ночные посты. Иначе могли задержать до выяснения…

Когда он оказался рядом с этой женщиной, его окутал неведомый… такой аромат, по его представлению, мог быть только в раю. И такая женщина… с белой, гладкой кожей, с шелковистыми волосами… тоже могла быть только в раю.

Но нет, она была на земле, она была в его власти. Он знал, что по шариату нельзя насиловать… но разве это относится к проституткам? К таким проституткам, которые не носят паранджу и выставляют свое тело напоказ мужчинам. К таким проституткам, которые ненавидят их и надсмехаются над ними, которые не живут по законам шариата и служат своим телом самому Сатане? Таких, наверное, насиловать можно…

Тем более сказано же – как только Аллах победит, рассеет и унизит кяффиров – все их женщины будут распределены среди правоверных и первыми выберут те, кто проявил наибольшую отвагу на джихаде и убил больше всего кяффиров. А он – только недавно убил двоих кяффиров – туристов, которые спросили у него, как пройти, и рядом никого не было…

Ибадулла, как и его сородичи, был злобен, убог и примитивен. Он и не задумывался, что сейчас он и его сородичи делают джихад против глупой и наивной бабы. Но увы… европейского рыцарства, не позволяющего вести войну против женщин – эта земля и это общество не знали.

Удар сзади был совершенно неожидан и очень силен. Они как раз делали поворот… и от удара Ибадулла чуть не напоролся на собственный штык-нож. Впереди – брат Увейда сильно ударился головой о стекло…

– Ай! Шайтан!

– Полиция?!

– Нет… посмотри, брат… что за ишак.

– Сиди, тварь!

Увейда с разбитой головой взял его штык-нож и направил на женщину, а Ибадулла вышел из машины. Его форма – служила ему гарантией того, что несколько секунд он выиграет… убийство жандарма в этой стране каралось смертной казнью. Он посмотрел на машину и увидел талончик проката на лобовом стекле… одна фара горела, другая была разбита. Так и есть, это какой-то ишак взял машину в прокате и поехал кататься…

Водитель – открыл дверь и вышел, одновременно поднимая руку. Ибадулла сильно удивился, в руке водителя что-то было, но он не успел понять, что именно. И своим оружием он воспользоваться тоже не успел. Две пули попали ему в голову одна в переносицу, одна в глаз – и он отправился к Аллаху, чтобы дать отчет в своих мерзких помыслах, снедавших его перед преждевременной смертью…

Крис не успела испугаться, все произошло очень неожиданно. Тот… который сидел на переднем, наставив на ее штык-нож, что-то крикнул на незнакомом, гортанном языке, и тут в салоне появилась… небольшая трубка. Выстрелы были похожи на… щелчки резинки, один за другим. Нож выпал из руки на пол, едва не поранив ее, и она почувствовало, как в салоне запахло тем самым, медным запахом, который она знала с Тегерана.

Запах пролитой крови…

Я посветил в лицо одному из ублюдков, тому самому, что сидел за рулем. Все так… бородатые. После Персии я знаю их даже с закрытыми глазами. Как? По запаху, господа, по запаху. Омерзительная вонь баранины, нечистой бороды, многолетней грязи и агрессивного невежества. Стеклянные глаза, чугунные сердца и несколько фраз из Корана, а главное – понимание того, что жизнь неверного разрешена, имущество неверного разрешено, женщина неверного разрешена. Это все, что нужно для джихада.

– Вылезай. – Я протянул скорчившейся на заднем сиденье даме руку. – Быстро.

Та уцепилась за нее, выбралась из машины. Девять из десяти женщин, забрызганных чужой кровью, впали бы в истерику. Эта была десятой.

– Что… они хотели? – Голос ее все-таки дрогнул.

– В принципе немного. Задали бы тебе несколько вопросов. Вне зависимости от того, что бы ты на них ответила, – изнасиловали бы тебя все вместе. Здесь практикуется многоженство, женщин для всех не хватает, поэтому для них ты, наверное, была бы первой женщиной в их жизни. Потом перерезали бы горло и выбросили на одной из мусорных свалок. Если хочешь выжить – пошли.

Она внимательно смотрела мне в лицо.

– Вы… здесь не как бизнесмен, да?

– Наверное, сударыня. – Я решил, что быстрое обнаружение троих убитых джихадистов мне совсем не пойдет на пользу, и принялся заталкивать валяющийся на тротуаре труп под ближайшую машину ногами потому, что руками касаться брезговал. – Я полагаю, что и вы не слишком-то похожи на фотокорреспондента, верно? Разберемся потом, надо ехать…

Архитектурный облик района, где находилось посольство Российской Империи – это был западный берег Нила, – было навсегда испорчено громадной и совершенно безвкусной стеклянной коробкой каирского «Шератона», который построили буквально в двух шагах от нашего посольства. В этом здании – полтора десятка номеров были заняты аппаратурой различных разведок, прослушивающих наше посольство. Всем им приходилось платить за номера, кроме египетского Мухабаррата, который никогда и ни за чего не платил. Примерно вдвое больше номеров – было занято нашими дипломатами, которые предпочитали снимать номер здесь с групповой скидкой и в двух шагах от рабочего места. Не знаю, предполагали ли такое развитие событий владельцы «Шератона» – но прибыль они получали стабильно, даже в мертвый для туристов сезон, когда отели стояли пустые на три четверти.