Я пожал плечами – вопрос был из тех, на которые не знаешь, как ответить.

– Как малую часть того, что нужно было сделать. Но мы старались изо всех сил, делали то, что считали правильным. Я был всего лишь одним из многих людей, которые гасили там пожар, не стоит преувеличивать мои заслуги. В сущности, работа любого командира заключается лишь в том, чтобы не мешать подчиненным одерживать победы…

Такое скажут многие – и многие будут в этот момент лицемерны. Но не я. Это и есть основное качество хорошего командира – брать все ошибки на себя, достижения же делить на всех. Тот, кто делает наоборот – командиром не станет: его будут ненавидеть и в критической ситуации подставят.

– А как вы оцениваете повстанческое движение? Может быть, стоило пойти на переговоры с наиболее авторитетными его представителями, тогда бы пролилось меньше крови.

Я улыбнулся.

– Милая барышня, крови пролилось бы больше, причем намного. Просто не сразу, а в течение какого-то времени… согласен, это кажется менее болезненным. Но, по-моему, еще Авраам Линкольн сказал: возможность потерпеть поражение в бою не должна мешать нам сражаться за дело, которое мы считаем справедливым[65]. Мы сражались за то, что считали и считаем справедливым.

– Но они были слабее вас! Повстанцы, я имею в виду.

– В этом нет нашей вины. Они были слабее по одной причине – они были на стороне варварства, а мы были на стороне цивилизации. Это и есть то самое, что определило дальнейший ход событий. Захватив страну… Персия, юная леди, пусть в ней была очень несправедливо устроена власть, она стояла на стороне цивилизации, не варварства. Электроэнергии на душу населения там вырабатывалось больше, чем в любой другой стране мира, в том числе в России. Они экспортировали в Африку и на наш Восток бетон и вот-вот были готовы начать экспортировать пшеницу.

– Но…

– Я не закончил. Когда происходили перевороты до этого – мы как-то договаривались с новыми властями о правилах игры. Нельзя заставить народ стать свободным, если он того не хочет. Если бы персидский народ, став свободным, стал бы и на путь цивилизации… точнее бы, продолжал оставаться на нем – мы не вторглись бы в Персию. Но персы выбрали одичание. Многократное повторение первой суры Корана вместо врача. Разбойный набег – вместо выращивания хлеба. Молитва пять раз в день – вместо работы на заводе. Утопия равенства – вместо упорной работы над процветанием. Они принесли в наш двадцать первый век – век восемнадцатый, и более того – напали на нас, чтобы заставить нас принять их правила игры. Но если бы они не напали на нас – мы все равно захватили бы Персию и заставили их восстановить цивилизованный образ жизни. Мы не смогли бы существовать как государство, как нация, как общество – рядом со страной, где расстреливают на площадях, забивают женщин камнями и отрубают руки детям. Потому что у людей есть право быть свободными – но при этом есть и обязанность оставаться людьми…

Резко прозвякал телефон. Я, немного замявшись, снял трубку… могли звонить и мне.

– Вице-адмирал Воронцов у телефона, – представился я, как положено по уставу – чтобы не пойми кто не услышал по телефону ничего личного.

– Господин вице-адмирал, разведцентр, сектор три. Просили передать следующую информацию – контакт с Коленвалом предположительно восстановлен. Вы приняли сообщение?

– Есть!

– Что – есть?

Я пришел в себя – старею, старею… уже не соображаю, что говорю. Крис недоуменно смотрела на меня.

– Ничего. Интервью закончено, мне надо немедленно идти. Прошу прощения.

– Но я не успела задать и половины…

– Если на то будет воля Господа, встретимся. Обещаю, что мы в таком случае продолжим. Самолет на Рим через… сорок минут.

Разведывательный центр, находящийся на «Колчаке» был мобильным, он располагался в специальных контейнерах, которые можно было транспортировать любым видом транспорта и собрать в чистом поле за три-четыре часа. Это были легко бронированные, с системами жизнеобеспечения, с дизель-генератором, монтируемые так, чтобы переходы образовывали единое пространство, сорокафутовые контейнеры, в которых находился весь необходимый набор аппаратуры. Станция дальней связи, рабочие места операторов беспилотников, мощные серверы для хранения и анализа информации, рабочие места для рядового и командного составов. На «Колчаке» этот центр был представлен не полностью – никаких средств жизнеобеспечения, все подключено к системам корабля. Смонтировано это все было на второй палубе, там же, где и жилые модули. К контейнерам – шли, змеясь по полу, толстые, в бронированном корпусе кабели. На посту стояли часовые, все люки были задраены…

По предъявлении удостоверения нас пропустили. Несмотря на то что со мной было сопровождение и меня знали многие в разведсообществе – у меня отсканировали паспорт и взяли отпечаток пальца.

– Господа, старший офицер на палубе! – крикнул кто-то.

– Вольно… что здесь у нас?

– Прошу сюда…

Когда что-то теряешь… деньги, любимую женщину… не важно – а потом это вдруг к тебе возвращается… мало в каких ситуациях человек испытывает большую радость. Правильно поговаривают в армии: лучшее поощрение – снятие ранее наложенного взыскания. В армии вообще немало такой вот сермяжной, правильной мудрости, не стоит над ней смеяться. Флот, впрочем, намного мудрее…

– Обратный отсчет! Пять – четыре – три – два – один – контакт!

– Есть контакт! – подтвердил второй оператор.

На большом экране перед нами, представлявшем собой большой кусок прозрачного стекла – появилась неожиданно четкая картинка. Все выглядело, как спутниковая карта в общедоступных социальных сетях – но, в отличие от пользователей социальных сетей, мы получали картинку с задержкой в несколько секунд.

– Есть изображение, изображение устойчиво. Приступаю к поиску контактов!

– Так точно… программа запущена.

То, что происходило сейчас перед нами – являлось плодом многолетнего труда сотен ученых, тысяч инженеров и изобретателей, в это вкладывались, наверное, даже не миллионы – миллиарды рублей. Я слышал, что ради обработки изображений и разработки математических моделей – Военное министерство приобрело десять суперкомпьютеров, каждый из которых входил в число пятисот наиболее мощных компьютеров Земли. Еще более мощные машины – обслуживали программу «Невод».

Как идентифицировать террориста среди мирного населения? Как его отследить, как его изъять или уничтожить без вреда для окружающих. Как за ним следить долгое время, как отслеживать контакты, как сводить информацию так, чтобы у каждого, кому она нужна, была возможность воспользоваться ею в полном объеме и прямо сейчас, именно тогда, когда она нужна. Я помню, как это все начиналось, как молодые умники в Хрустальном доме писали первые программы… им грозила тюрьма за кражи с электронных счетов, но вместо этого им предложили поразвлечься за казенный счет. Но теперь, глядя на экран, я понял – насколько масштабны плоды того, что начиналось в полуразрушенном Тегеране и как далеко мы шагнули вперед. Это был уже двадцать первый век… и, возможно, это – скоро сделает терроризм невозможным. В принципе невозможным.