Я отчаянно хотела забыть пояс и все, что он представлял — связь со смертью и всем, что бессмертно. — И что мы готовим на обед?

Он фыркнул.

— Мы? Я сварю настой и уйду к Масугу, — он улыбнулся мне. — Ты делаешь рис и подаешь с кусочками угря из кладовой. О. И редиска, — он указал на гору на разделочном столе.

— Я? — выдохнула я. — Одна?

— Ну, — сказал он, — теперь же ты посвященная. Я отправлю Лунного пирожка помочь тебе. Хотя, думаю, ему больше нравится говорить с Улыбчивой, да?

— Спасибо, Ки Сан-сан, — я была так рада, что буду готовить не одна, что не задумалась о его шутках над моими друзьями. У меня возник вопрос. — Ки Сан-сан? А они… Масугу-сан правда просил Миэко-сенсей выйти за него замуж?

Я видела, как дрогнули его плечи, но не опознала жест правильно.

— Я же говорил, Яркоглазая, о мужчинах и женщинах? Резня. Всегда, — только и сказал он.

* * *

Вскоре после того, как Ки Сан ушел с пряно пахнущим настоем, я оказалась посреди кухни с длинной палкой, которой Ки Сан прогонял крыс. Я держала его обеими руками, как меч. Как катану самурая.

Могла ли я? Могла стать такой, как Миэко и остальные? Как отец?

Я была в начальной стойке, ноги расставлены, меч передо мной в равновесии. Два поля. Я шагнула в сторону и вскинула меч, останавливая удар. Бутон бамбука.

Я услышала шум и развернулась, не подумав, и вскинула палку над головой, а потом опустила…

На голову Аимару. Ключ к Небесам.

Палка сломалась, я осталась с обломком в руках.

Не знаю, кто был потрясен больше — Аимару или я.

— П-прости!

— Все хорошо! — сказал Аимару, падая на колени. — Я в порядке! Ты меня не ранила, — он коснулся макушки, где появилась шишка. Он тряхнул головой и добавил с улыбкой. — Почти не больно.

— Прости, — повторила я, прижимая обломок палки к груди.

— Что…?

— Я не… я думала о танце Миэко и упражнениях отца с мечом, и… мне очень жаль, Аимару!

Он отмахнулся и шатко встал на ноги.

— Я точно не буду подглядывать за тобой.

— Я могла тебя ранить!

— Вот так? — он слабо улыбнулся и посмотрел вниз. Сначала я думала, что он не хочет смотреть мне в глаза, но потом поняла, что он смотрит на мой новый пояс. — Ты… посвященная.

— Да, я посвященная. Ты можешь говорить со мной, — я вдохнула, стараясь не думать о том, что сейчас сделала. — Прости, — я отбросила обломок. — Я… должна сделать обед для всех.

— Знаю, — сказал он. — Ки Сан попросил помочь тебе.

— Отлично, — я подумала о том, то можно ему поручить. Небольшая миска с рисом почти опустела. — Сможешь принести немного риса из кладовой?

Он нахмурился. Я не привыкла видеть таким его лицо, но так было все чаще.

— Ладно, — я вздохнула. — Вот. Если можешь присмотреть за огнем и убедиться, что он сможет нагреть котел с водой, я схожу за рисом.

Он улыбнулся.

— Это я смогу, Мурасаки-сан.

Я подняла длинный обломок палки, что сломалась о голову Аимару, и побежала к кладовой возле конюшни. Как всегда, там были крысы, они смотрели на меня, как на нарушителя. Я замахнулась на ближайшую (Ключ к Небесам), и они разбежались, я не успела взмахнуть ни разу больше.

— Стоит завести кота, — проворчала я, стараясь сдержать дрожь. Справа был полупустой мешок риса, и я схватила его. И когда я подняла мешок на спину и почти дошла до кухни, я поняла, что в день прибытия мы втроем несли его.

Видимо, камни мы носили не зря.

* * *

Мы готовили обед, Аимару рассказывал, что знал о Масугу. Я уже это знала. Он спросил, как я заслужила пояс, но я призналась, что понятия не имею.

И, конечно, мы не знали, кто отравил лейтенанта, хотя я рассказала ему о подозрительном поведении Миэко. Он был рад, что леди Чийомэ не подозревала меня.

— Кто-то явно… что-то искал.

— Да, — прошептала я, — но что?

Аимару пожал плечами и пошевелил бревна в костре.

— Они искали и тут. И в конюшнях.

Я забыла об этом.

— И, наверное, в комнате леди Чийомэ. Хотя я не знаю, зачем они это делают, — кто-то хотел себе болезненную смерть.

— Ну, — бодро отметил он, — этот кто-то ничего не нашел, иначе им не пришлось бы почти убивать Масугу-сана.

Он был очень тихим, когда я рассказала ему правду о куноичи. Что они были убийцами.

— О, — сказал он, помешивая рис. — Я догадывался.

— Я не буду этого делать. Я лучше умру.

Он солнечно улыбнулся мне.

— Все живое умирает, Мурасаки-сан.

— Знаю. Мне говорят так. И… просто Мурасаки. Или Рисуко. Прошу, Аимару.

Он кивнул, улыбка не исчезла.

Мы разнесли обед по всему месту. Только Чийомэ-сама и Братишки ели в большом зале. Ки Сан был с Масугу-саном, а остальные в Полной Луне были в Убежище. Красное в их одежде, что я сопоставляла с удачей, теперь казалось пятном крови.

* * *

Мы убирали после обеда, и вернулся Ки Сан. Он был мрачнее обычного.

— Один из Братишек остался с ним, — сказал он в ответ на вопрос, что мы с Аимару не озвучили. — О нем можно не тревожиться — маковый сок вышел с потом, настой помогает.

Он увидел мое облегчение, потому добавил:

— Но он будет слабым до Нового года, думаю. Не сможет ухаживать за всеми вокруг!

Аимару покраснел, хоть и улыбался.

— Мы всех накормили, Ки Сан-сан.

— Я заметил, — рассмеялся повар. — И никто не отравился! У вас удалось. А теперь прочь с кухни, Лунный пирожок. Братишка ждет тебя, чтобы преподать урок.

Аимару тут же подчинился, поклонился Ки Сану, показав шишку, улыбнулся мне на миг и