— Ты сломала палку от крыс, Яркоглазая?

— Я… — я подняла обломки палки.

— И это связано с милой шишкой на голове Лунного пирожка?

— Я не могу, — прошептала я.

— Не можешь?

— Не могу… — я помахала обрубком воображаемого меча. — Не могу.

— Ах, — Ки Сан забрал этот обломок и бросил в огонь. Я смотрела, как сосна загорается.

Глаза наполнились слезами, пока я смотрела, как горит рукоять меча.

— Отец… — горло сжало. — Отец… последнее… что он сказал… Не навреди.

— Ах.

— Когда лорд Имагава… захотел, чтобы он… снова стал… самураем.

Он наточил мечи и отложил их. Надел одеяние писца. Поклонился Ока-сан, что пыталась не плакать, потом сестре и мне. Он развернулся и ушел, но я побежала за ним. Он замер под старой вишней, что росла над небольшим храмом духу леса. Я хотела, чтобы он обернулся, но он этого не сделал. Я хотела коснуться его, утащить в дом, но я не могла.

— Ото-сан! — крикнула я.

Его спина была прямой, ноги на ширине плеч — Два поля. А потом невероятно тихим голосом отец сказал:

— Не иди за мной. Не иди по моему пути, — он пошел снова, сделал три шага и замер, не поворачиваясь. С ужасным всхлипом он сказал. — Не навреди, Мурасаки. Не навреди, — и он ушел.

Пока я вспоминала это, Ки Сан резал имбирь для супа. Запах был резким и горячим, и я подумала, что запахи, как и травы, приводили в равновесие наши элементы. Мне было кисло, и запах имбиря был спасением.

Я смотрела, как огонь касается палки, от этого она напоминала змею.

— Я встречал твоего отца, — сказал Ки Сан.

— Знаю. Леди Чийомэ рассказывала.

— Я видел его в бою. Видел, как он сражался со Старым солдатом в Междуречье. Он был воином, — Ки Сан бросил грибы и кусочки редиса в суп. Он задумчиво хмыкнул. — Ты же знаешь, что, даже идя по полю, ты вредишь — траве, муравьям и остальным.

Я вздохнула.

— Знаю.

— И я подумал, что если у тела есть меч и способ его использовать, — он добавил сушеный зеленый лук и помешал длинной ложкой, — чтобы защищать тех, у кого нет мечей, от бандитов и подобных, это меньший вред, чем стоять в стороне и ничего не делать.

Я стояла, плача, вытирая глаза и нос рукавами.

— Но… куноичи…

— Да. Они убивают. Змейка? — он присвистнул. — Ты умрешь, не заметив, а она выйдет из дома с улыбкой, и ни один волосок не выбьется из прически, никто не увидит этого. А остальные? У некоторых есть талант к пониманию. Как Цветочек, что учит музыке, — он фыркнул. — Она не убийца. Но она хорошо ладит с мужчинами, радует их, и они рассказывают ей даже то, что не должны были, и когда она уходит, они помнят лишь, что она заставила их смеяться.

— Но она… Сачи сказала, что охота…?

— Это охота, — Ки Сан вскинул бровь. — Всегда охота.

— Ох.

— Некоторые хорошо защищают народ. Одетые как служанки, если захотят, как повара или горничные, они скрываются, никто из бандитов не подумает, что девчушка — страж, но это ей на пользу.

— Ох.

Я подошла и заглянула в котел.

Ки Сан склонился и понюхал пар почти готового супа.

— Да, думаю, ты будешь рада узнать, что Масугу спрашивал о тебе.

— Да? — выдохнула я.

— Ага. Как-то раз, когда не спал. Уже понял, что ты услышала его и Змейку с крыши Убежища, — Ки Сан подмигнул. При виде моего лица он посерьезнел и повернулся к супу. — Говорил о дымоходе. Думаю, боялся, что ты упадешь.

Я рассмеялась.

— А когда я пошел готовить суп, столкнулся с Призрачной, старающейся подсмотреть за ним. Она так покраснела, когда я ее поймал. Сказала, что у нее еще не начались месячные, так что она хотела узнать, в порядке ли лейтенант, — он фыркнул. — Сказал ей, что он хорошо спит, что она опоздала, он уже попросил тебя выйти за него, — он посмеялся, и я с ним, хотя шуток на эту тему было уже слишком много.

Я смотрела в большой котел. Овощи выглядели вкусно — красные, коричневые, белые и зеленые в чистом золотистом бульоне. Идеально. Я понюхала.

— Ки Сан?

— Хмм?

— Запах не… горьковат?

Он понюхал.

— Ах, может, немного. Переготовил, наверное. Немного чеснока все исправит. Сделай это, Яркоглазая.

Не подумав, я нашла чеснок и ножичек. Я быстро порезала его на кусочки, даже не думая о себе при этом. Я принесла миску с нарезанным чесноком.

Он забрал ее и высыпал в котел. Он глубоко вдохнул.

— Вот так, — он поманил себя. — Понюхай.

Я так и сделала.

— Ммм.

— Точно! — он потер ладони. — Бери большую супницу и миски, — он быстро налил почти весь суп в огромную миску, которую и звал супницей, и накрыл крышкой. Миски оказались на крышке. — Посмотрим, к чему привели тренировки с камнями. Донесешь, не уронив?

Я осторожно подняла большую миску и все на ней.

Он повесил ложку на одну из ручек.

— Вот так. Отнеси это в Убежище и гостевой домик. Я обслужу госпожу и Братишек, — он улыбнулся мне, шрамы изогнулись. Он открыл дверь наружу, впуская ледяной ветер. — Быстрее! Не дай супу остынуть! Я поем с тобой, когда ты вернешься. Одному есть не стоит.

— Хай, Ки Сан-сан, — сказала я, осторожно идя в сгущающемся мраке зимнего вечера.

32

Суп из курицы

Снова пошел снег — легкие крохотные снежинки появлялись из ниоткуда. Я старалась