В равной степени они не заводили разговоров и об операции «Оверлорд», как называлась операция высадки союзников на континенте, но из бесед с высшим офицерским составом и министрами Кабинета Грегори довольно скоро составил целостную картину того, что готовилось в начале мая. Грегори часто обсуждал служебные вопросы с сэром Пеллинором, который всегда был прекрасно информирован.

Они возобновили давнишнюю традицию воскресных ужинов вдвоем. Домашнее хозяйство престарелого баронета, как и любое другое в военное время, подверглось урезанию и экономии, но тот со своей извечной энергией умудрялся разрешать эту проблему, и даже каждую неделю посылал в Гуэйн Мидз угрей домашнего копчения, цыплят и яйца для приготовления раненым воинам омлетов. После трапез они с Грегори отправлялись в библиотеку баронета, подкрепляя беседы прекрасным вином или хорошим старым бренди.

Сэр Пеллинор во время этих задушевных разговоров особенно часто распространялся об американском образе мышления. Среди самых больших просчетов американцев сэр Пеллинор считал их идиотский отказ, несмотря на многократные уговоры Черчилля, выделить хотя бы одну бригаду, чтобы взять у итальянцев Родос, пока немцы не введут на остров свои дивизии, — и таким образом, провалили все планы Черчилля привлечь Турцию на свою сторону.

Каждый раз при встрече с Грегори, потолковав о делах стратегических, сэр Пеллинор обычно задавал один и тот же вопрос:

— Ну как, ты бросил привычку обмениваться мысленными посланиями со своим приятелем-колдуном или еще нет?

— Нет, — печально качал головой Грегори. — Когда у меня выдается свободная минутка, он частенько выходит на связь. И тут уж я ничего не могу поделать. Хотя, честно говоря, мне это даже бывает интересно — узнать, как у него идут дела.

Пользуясь такими не совсем обычными средствами коммуникации, Грегори стало известно по оккультным каналам, что в марте Готлибу фон Альтерну удалось добиться решения суда о передаче ему имения Сассен. Малаку попытался договориться с новоиспеченным опекуном слабоумного Вилли, чтобы Готлиб позволил ему остаться жить в развалинах замка на правах арендатора. Они вроде бы уже и сговорились, но в начале апреля на голову Малаку обрушилось новое несчастье. Стряпчие Готлиба раскопали в финансовых и торговых документах фон Альтернов, что после смерти Ульриха Малаку продал за приличную сумму несколько ферм на окраинах имения. Когда его призвали к ответу и потребовали возвратить деньги, бедняга не смог этого сделать, потому что, совершенно уверившись в неминуемом поражении Германии и, как следствие этого, девальвации марки, предусмотрительно перевел деньги в шведские банки.

Вернуть деньги в кратчайшие сроки, как требовали адвокаты Готлиба, не было никакой возможности, потому что началось бы серьезное разбирательство, копание в биографии Малаку, и дело могло закончиться тюремным заключением — в Германии валютные махинации карались строжайшим образом. Да и неизвестно еще, до чего бы суд докопался в биографии турецкого подданного.

Малаку хотел было уладить дело по-родственному — но не вышло, носом он, как говорится, для фон Альтернов не вышел, а тут еще, в довершение всех его невзгод, сел он как-то гадать на звездах, а те ему возьми да и поведай, что против него выписана санкция на возбуждение судебного разбирательства по поводу того, что он воспользовался в корыстных целях увечьем Вилли, а это сулило Малаку верную тюрьму. Он решил, не дожидаясь развязки, бежать из Сассена. Вместе с Тариком они ночью пересекли границу бывшей Польши и, заметая следы, добрались до дома Малаку в Остроленке.

Весна полностью вступала в свои права, и приготовления к операции «Оверлорд» вступили в завершающую фазу.

Однажды вечером, в начале мая, сэр Пеллинор спросил Грегори:

— Как ты думаешь, если операция «Оверлорд» пройдет успешно, каковы шансы на то, что Гитлер запросит мира?

— Шансов ровно никаких, — с готовностью ответил Грегори. — Гитлер маньяк и будет драться до последней пяди земли.

— И я тоже так думаю. А что скажешь насчет германских военных? Если им всыплют по пятое число в Нормандии, побегут они как крысы с корабля?

— Сомневаюсь. Они, может, и рады бы были, да не в натуре Немцев бросать хозяина в беде. Я бы сказал, что единственный шанс заставить их сложить оружие — это если кто-нибудь пристукнет Гитлера.

— Н-да, я с тобой согласен, — безрадостно подтвердил престарелый баронет. — Тогда, если война затянется до осени, нам предстоит испытать на собственной шкуре их ракеты, те, что похожи на сосиски.

— Я думал, что после Пенемюнде они перестали работать над первой модификацией.

— Не ты один так думал. А вот на днях поляки из местного Сопротивления сообщили, что немцы снова взялись за свое там же. Как говорится, свинья лужу найдет. И еще нашли новый полигон в польских болотах, на северо-восток от Варшавы, вне пределов досягаемости наших бомбардировщиков.

И вскоре Грегори получил подтверждение словам сэра Пеллинора: на службе начали обеспокоенно шептаться о новой угрозе и о ее возможных последствиях. А еще через неделю, за ленчем со своим старым приятелем, работавшим сейчас в Управлении по дезинформации противника при Генштабе, с которым они служили вместе еще на Его Величества корабле «Вустер», Грегори осторожно завел разговор на эту тему.

Приятель, выслушав, сделал небрежную гримасу и сказал:

— Поскольку это не утвержденный план, то не вижу, почему бы мне не рассказать тебе того, что знаю. Но, сам понимаешь, чтобы не посеять паники среди населения, все держится в строжайшем секрете. Без всякого сомнения, немчура хлюпает своими сосисками в польских болотах, и месяцев через несколько следует ожидать, что эти штуки начнут рваться уже здесь, в Лондоне.

— Известно, какие разрушения они способны нанести?

— Да, у них в Польше толковые ребята собрались в местном движении сопротивления, они нам кое-что сообщили. Вчера на одном совещании на высоком уровне я представлял свою контору. Совещание проводилось в «Хоум Оффис» на случай эвакуации Лондона и прочего в том же духе. Главным ответственным за всю эту операцию назначили сэра Файндлэйтера Стюарта. Так вот он как раз и объявил во всеуслышание, что ракеты весят по семьдесят тонн каждая, с боеголовками по двадцать тонн. Ты представляешь, что это означает?

— Представляю. Примерно то же самое я слышал уже давно, в Швейцарии, когда все у них было только на бумаге. Знаешь, тогда я в это, признаюсь честно, не поверил.

— Что ж, это не слишком отличается от расчетов наших специалистов по фотоснимкам, сделанным над Пенемюнде, а теперь мы знаем точно. Яйцеголовые даже прикинули, что если такая штука упадет в густонаселенный район, то четверть квадратной мили превратится в руины, погибнет четыре тысячи человек и будет около десяти тысяч раненых — во как, наука!

— Господи, какой ужас!

— Налить тебе еще? — предложил специалист по введению противника в заблуждение.

— Давай, — согласился Грегори, — а то не по себе стало.