до сих пор сохранились его телетайпные записки о том или ином материале, присланном в отдел партийной жизни. Он не браковал текст, если даже он не устраивал его, а предлагал варианты, как довести его до кондиции. Именно благодаря В.С. Кожемяко некоторые собкоры, достойно проявившие себя, были переведены в центральный аппарат редакции на ответственные должности.

Передав корреспонденцию «Чтобы плясали под нашу дудку» на имя Кожемяко, на третий день я увидел его уже опубликованным. Меня это поначалу удивило и озадачило: почему так быстро? Подумав, я понял, что через конкретную локальную историю затронул очень болезненное явление, когда на гребень прогрессивных устремлений общества выскочили прохиндеи, искатели синекур, просто авантюристы. И чтобы удержаться на этом гребне, они должны давить, давить, давить всех, кто представляет для них опасность. Давить так, чтобы играли под их дудку и не смели поднять голос.

Увы, и в «Правде» ощущалось настроение уступчивости, заигрывания с людьми, которые уже показали себя ярыми ниспровергателями советского прошлого, обличителями социалистических идей. Весной 1990 года редколлегия газеты при поддержке коллективов крупных промышленных и научных учреждений Москвы и Московской области организовала фестиваль газеты «Правда», приурочив это мероприятие ко Дню печати 5 мая. Фестиваль проходил в павильонах ВДНХ СССР, сопровождался обширной культурной программой и, утверждаю без натяжки, привлёк большое внимание москвичей и гостей столицы.

Кто-то из руководства редакции предложил представить на страницах газеты мнение известных людей о деятельности «Правды» в перестроечное время. Составили список таких личностей и среди них оказались фамилии драматурга Михаила Шатрова и главного редактора журнала «Огонёк» писателя Виталия Коротича. Взять у них интервью поручили мне. Очевидно, только потому, что я подвернулся под руку.

С Михаилом Филипповичем Шатровым удалось связаться с первого раза. По голосу чувствовалось, что он приболел, говорил с хрипотцой и натугой. На моё предложение высказаться по поводу фестиваля газеты «Правда», оценить её деятельность в современных условиях, он ответил кратко и ясно. «««Извините, я не хотел бы высказываться на эту тему», — сказал он, — она меня сейчас не занимает…».

Спасибо, что сказал честно, без оговорок. Творчество Шатрова на тот момент я знал поверхностно, хотя пьесы этого драматурга ставились в ведущих театрах страны. А спектакль «Так победим!» не поленился посмотреть во МХАТе весь состав Политбюро во главе с Генсеком ЦК КПСС Брежневым.

Пожалуй, именно Шатров первым из «инженеров человеческих душ» представил Ленина не плакатным вождем, а самым что ни на есть «человечным человеком» с тревогами, сомнениями и ошибками… По свидетельству близко знавших его людей, Шатров до конца жизни оставался приверженцем социалистических идеалов, но при этом жестко критиковал период сталинской власти.

Отказ Шатрова от интервью меня нисколько не огорчил, как и не обрадовало согласие Виталия Коротича порассуждать на страницах «Правды» о достоинствах современной публицистики. Удивительное дело, журнал «Огонёк», который стал редактировать по велению А.Н. Яковлева киевлянин Виталий Алексеевич Коротич, за короткое время стал одним из самых читаемых изданий в СССР. В то же время к самому редактору было настороженное, скорее недоверчивое, отношение.

Посвящённые в его писательскую судьбу люди знали, каким он был неистовым критиком капиталистических нравов и таким же ярым защитником социалистических порядков. За книгу «Лицо ненависти», в которой Коротич показал звериный облик США, он в 1985 году был удостоен Государственной премии СССР. Сам лауреат высказался тогда о задаче современной публицистики такими словами: «Мы обязаны знать и помнить, что в Советском Союзе воплотились мечты всех трудящихся на земле». Не прошло и года, как Коротич возглавил «Огонёк», и в нем валом пошли публикации, показывающие звериный облик уже не США, а СССР.

Редактор «Огонька» принял меня в кабинете, который выглядел как закуток — очень маленький и бедно обставленный. Мне тогда показалось, что это не его кабинет, а присутственное место какого-нибудь сотрудника. Может быть, того же будущего зятька Ельцина — Валентина Юмашева, нашедшего в журнале должность заведующего отделом писем. Возможно, так оно и было.

Виталий Алексеевич встретил меня улыбкой. И эта улыбка не сползала с его лица до конца нашего разговора. Он был с ног до головы в какой-то мыльной оболочке. Казалось, протяни к нему руку, и она скользнет, не задев его плоти. Я думал, что он сейчас возьмёт и скажет о главной партийной газете страны что-нибудь неприятное, но верное. Например, о её беззубости, догматичном подходе к освещению жизни партии и страны. Это было бы логично услышать от человека, радикально поменявшего свои идеологические взгляды и распространяющего эти взгляды через многомиллионный тираж популярного журнала.

Ничего подобного! Виталий Алексеевич начал с комплиментов газете, отметив, что она отказалась от директивного тона, стала более демократичной. А потом пошли общие улыбчивые рассуждения. «Публицистика, — сказал Коротич, — это удел смелых, мыслящих личностей, которые в постоянной душевной тревоге за судьбу Отечества». Очевидно, у меня не хватило смелости спросить, а когда он почувствовал, что Отечество наше выбрало не тот путь развития, что мы запутались, как он считает, в социалистических тенётах. Ведь критика в «Огоньке» касалась уже не отдельных одиозных личностей, а самой основы жизнеустройства страны — её экономического базиса и политической надстройки.

Коротич ещё беспробудно славил социалистический образ жизни и приходил в ужас от мерзостей буржуазного общества, когда в СССР думающие люди вовсю зачитывались «Привычным делом» Василия Белова, повестями Валентина Распутина, публицистическими очерками Ивана Васильева, миниатюрными, с философской начинкой, рассказами Василия Шукшина, эпическими романами Федора Абрамова и Чингиза Айтматова… Это они будили самосознание читателей, показывали, к чему ведет отход от народного мироощущения, от лучших вековых традиций, от идеалов народовластия.

Горбачевская перестройка замела этих столпов советской литературы куда-то в угол, как мусор, мешающий новому мышлению. А на их место воздвигла творчество писателей, убивающих прошлое СССР, проповедующих индивидуализм, ценности либерального общества, экономические и социальные достоинства западных держав.

Как об этом поспоришь с Виталием Алексеевичем Коротичем? Ведь я пришел не на дискуссионную площадку, а брать у него интервью. И интервью этого глашатая нового чудного мира получилось округлым и гладким, как прибрежный камень. Я надеялся, что в редакции его забракуют, но нет! Опубликовали накануне Дня печати 5 мая.

Другая встреча в тот же день была с Владимиром Крупиным — писателем, главным редактором журнала «Москва». И она по своему содержанию, по той сердечности, которая исходила от этого скромного человека, уравняла негативный заряд, полученный от общения с