В примерочной кабине клиентка почти кричала.

— Осторожно! Вы рвете мне сетку для волос! До чего же вынеловкая!

— Я глубоко сожалею, — извинялась Мидж.

— Нельзя же быть такой неуклюжей! Пустите, я сама этосделаю! Где мой пояс?..

Миссис Эльфридж медовым голосом сообщила Эдварду, что миссХардкастл освободится «через минуту». Скоро Мидж открыла дверь кабины, и оттудавывалилась немолодая женщина с перекошенным злым лицом. В руках у нее быламасса всяких пакетов. Крупным шагом она вышла из магазина. Мидж была одета вчерное платье строгого покроя. Она была очень бледна и казалась совершеннонесчастной.

— Мидж, — сказал Эдвард без всяких предисловий, — я пришелпригласить вас на завтрак.

Мидж бросила быстрый взгляд на часы.

— Я не смогу уйти раньше четверти второго. Было десять минутвторого.

Мисс Эльфридж сказала приторно сладким тоном:

— Вы можете пойти сейчас, потому что за вами пришел вашдруг.

Мидж прошептала слова благодарности, попросила его подождатьнедолго и исчезла в глубине магазина. Эдвард чувствовал себя неловко в этойотвратительной лавке. Ему не понравилось, как миссис Эльфридж произнесла слово«друг». Все тут было отвратительно. Миссис Эльфридж как раз собиралась начатьбеседу, когда в магазин вошла облаченная в роскошное манто дама с мерзкойсобачонкой на руках, безобразным пекинесом. Коммерческий инстинкт взял верх надлюбопытством, и миссис Эльфридж устремилась навстречу посетительнице.

Мидж вернулась. Эдвард взял ее за локоть и увел.

— Боже мой! — воскликнул он на улице. — Неужели вам нужновсе это терпеть? Я слышал ваш разговор с этой ведьмой. Как вы удержались оттого, чтобы не швырнуть ей эти тряпки в лицо?

— Если бы я на это решилась, я бы быстро потеряла это место.

— Но разве у вас не возникает желания запустить тряпками втакую особу?

Мидж вздохнула.

— У меня бывает такое желание. К концу дня, особенно летом,в жаркие дни наступают моменты, когда я боюсь потерять самообладание, когда я струдом удерживаюсь, чтобы не сказать этим мерзким бабам все, что я о них думаю!

— Мидж, моя дорогая маленькая Мидж, так продолжаться неможет!

Она немного натянуто засмеялась.

— Не беспокойтесь, Эдвард! В этом нет ничего особенного.Объясните мне лучше, почему вы пришли, почему не позвонили?

— Я хотел сам увидеть, что представляет собой этот вашмагазин. Меня это беспокоило. — Он помолчал, а потом взорвался:

— Люси не стала бы говорить с самой последней своейпосудомойкой таким тоном, как эта женщина говорила с вами. Недопустимо, чтобывы постоянно подвергались таким унижениям! У меня огромное желание украсть васи спрятать в Айнсвике. Я сейчас остановлю такси, затолкну вас туда, и мы уедемпоездом в четырнадцать пятнадцать!

Мидж резко остановилась. У нее было утомительное утро струдными, неприятными покупательницами, миссис Эльфридж тиранила ее больше, чемобычно, и Мидж почувствовала, что больше не может притворяться. Она повернуласьк Эдварду и зло закричала с издевательством:

— Так чего же вы ждете? Почему же не останавливаете такси?

Он с изумлением уставился на нее. Гнев ее рос, и онапродолжала:

— Вы считаете, что это очень мило с вашей стороны, сначалаприйти, а потом говорить мне все это? Вы понимаете, что это значит — послетакого утра, какое у меня было сегодня, напомнить мне об Айнсвике? Вы об этомне подумали! Вы говорите, что хотите вырвать меня из этого ужасного магазина, ине думаете над своими словами! Я могла бы продать свою душу, чтобы избавитьсяот этой жизни, к которой испытываю отвращение! Как вы можете говорить мне обАйнсвике? Ваши намерения, может быть, и хороши, Эдвард, но вы жестокий человек!Это все разговоры…

Они стояли на тротуаре и мешали людям, торопившимся на обед.Их толкали, но они этого не замечали, они видели только друг друга. Эдвардуказалось, что он пробудился от долгого сна.

— Хорошо, черт возьми, — сказал он. — Пусть будет так! Выпоедете в Айнсвик поездом четырнадцать пятнадцать.

И он остановил такси.

Машина направилась к вокзалу, они долго молчали. Мидж плотносжала губы, в ее глазах сверкало вызывающее пламя. Эдвард смотрел прямо вперед.На остановке перед светофором она довольно любезно сказала:

— Я, кажется, спровоцировала вас на обман.

— Я и не собирался вас обманывать, — сухо ответил он.

Через некоторое время к Эдварду вернулось самообладание.

— Мы не успеем на поезд два пятнадцать. Постучав в стеклошоферу, он попросил отвезти их на Беркли.

— Почему мы не успеем на четырнадцать пятнадцать? — холодноспросила Мидж. — Сейчас только половина второго!

Он улыбнулся.

— У вас даже нет чемодана, Мидж! Вы едете без зубной щетки,без домашних туфель, без запасного платья. Есть очень хороший поезд вшестнадцать пятнадцать. А сейчас мы позавтракаем и немного поговорим!

Мидж глубоко вздохнула.

— Узнаю вас, Эдвард. Вы-никогда не забываете мелочей жизни.Ваши порывы никогда не заводят вас слишком далеко. Это продолжалось оченьнедолго, но это был прекрасный сон.

Они вышли из машины, она взяла его под руку и ласковосказала:

— Простите меня, Эдвард! Мне очень жаль, что я держала себятак вызывающе и торговалась с вами, как на базаре! Но знаете, вы меня ужасноразозлили!

— Да, — сказал он, — это очень возможно!

В ресторане на Беккерлей они устроились за столиком у окна.Эдвард заказал превосходный завтрак. После цыпленка Мидж со вздохом заявила,что ей нужно вернуться в магазин: она уже опаздывает.

— Сегодня, — сказал Эдвард, — вы можете задержаться испокойно позавтракать. Я за вас извинюсь и, если нужно, куплю половину товаров.

Мидж признала себе побежденной. За кофе он спросил,помешивая своей ложкой в ее чашке:

— Значит Айсвик вы любите по-настоящему?

Она ответила слабой, натянутой улыбкой.

— Неужели обязательно говорить об Айнсвике? Мы не поехалипоездом в два пятнадцать, и я уцелела. Я прекрасно знаю, что не может быть иречи о поезде в четыре пятнадцать, но… зачем вы тревожите мою рану?