«Соседи» пошли ва-банк, потому что им очень хочется завладеть готовой, хорошо организованной резидентурой… То, что мы собирали по крупицам годами, они хотят заполучить с наскока, въехав в рай на чужой спине. Не бывать по-вашему, ребята! Думаете, нам недосуг своих агентов защитить? Да мы за них горло перегрызём! Верно, Олег Юрьевич? Ладно, — примирительно произнёс Карпов, — сейчас Валда «Голубым бризом» занимается со следователями, позже и мы подключимся… Ну, как там «ЭЛТОН ДЖОН»?

— Леонтий Алексеевич, — подражая карповскому ироничному пафосу, начал Казаченко, — мозговая атака была кинжально короткой, и противник подписал акт о безоговорочной капитуляции. А вообще вялый он какой-то, бесцветный… Но сговорчивый!

— Любишь эффектные выходы, Казаченко… Трудно сказать, как повёл бы себя любой другой, окажись он в положении Нормана… Ну-ка, попробуй, из мягкого вагона да в пропахший отхожим местом плацкарт, хуже того — в милицейский «козлятник» — на всю ночь угодить! Поневоле станешь сговорчивым…

— Леонтий Алексеевич, вы уж хотите совсем меня лавров лишить… Я ведь страху на Нормана не нагонял, из-под «ЧАЙКОВСКОГО» не вытаскивал, в «козлятник» нагишом на всю ночь не бросал… Предложил сделку, попросил охарактеризовать членов английской делегации в обмен на освобождение… Пришлось поблефовать немного, но… В общем, я лишь продолжил спектакль, начатый «соседями». Они своим рейдом, по-моему, отчасти даже помогли нам… Конечно, если не считать созданных ими проблем вокруг «Голубого бриза»…

— Тебя послушать, так «соседей» впору представлять к правительственным наградам…

— Отнюдь, товарищ генерал-майор, — поняв, что нечаянно уязвил шефа, Казаченко взял официальную ноту. — Но я полагаю, что уж если «соседи» глаз положили на клуб, то рано или поздно рейд состоялся бы, хотим мы этого или нет… На нашу удачу провели они его в самое подходящее для нас время, когда в среду завсегдатаев случайно затесался наш «ЭЛТОН ДЖОН»…

— Логично… Теперь давай по существу!

Олег вкратце изложил суть беседы с иностранцем.

— Думаю, Норман был со мной искренен, так как сказал мне то, что мог бы сказать только один ещё человек — «ДУБ».

— Посмотрим… Может статься, Норман также искренне расскажет всё и Вуду при встрече с ним… И о происшествии, и о собеседовании… Вот если он этого не сделает, а, получив сигнал от своего покровителя, даст нам знать, — тогда можно будет судить, насколько был он искренен… и сразу брать его в активную разработку с целью последующей вербовки… Хотя… Ты не допускаешь, что «ДУБ» способствовал включению Нормана в состав делегации, не только потому, что тот владеет русским языком, и не только для разового использования? Может быть, «ДУБ» собирается так же, как и мы, сделать из него штатного помощника и сейчас проверяет на конкретных поручениях? Интересно, осведомлён «ДУБ» о его «голубых» наклонностях?

— Вполне может быть, но мы-то что теряем?

— Терять, мы ничего не теряем, но изучать его будет много сложнее — он же под «колпаком» у таких же «исследователей», как мы с тобой… В общем, поживём — увидим! — Карпов взглянул на свои знаменитые напольные часы.

— Ба, да ведь до прилёта господина «ДУБА» остаётся каких-то пять часов! Кстати, о нём и его московском резиденте «ЛЕСБИЯНЫЧЕ»… Заработал-таки ретранслятор, который Иващенко установил… Хотя, вчерашний радиовыстрел по техническим причинам в «десятку» не попал. То ли у коллег из Сикрет Сервис аппаратура барахлит, то ли была повышенная геомагнитная или солнечная активность… Что бы ни было, а «ЛЕСБИЯНЫЧУ», да и нам заодно, удалось принять только первую часть сигнала…

Карпов протянул Олегу сводку технического контроля и бланк расшифровки СКП — сверхкороткой передачи, — поступившей из Мюнхенского разведцентра:

«Ваш друг позвонит в воскресенье по вашему домашнему телефону. Будьте внимательны к устному посланию — оно много значит для ваших последующих…»

— Вот всё, что нам, да и «ЛЕСБИЯНЫЧУ», удалось получить… Сигнал передавался дважды, но с одинаковым результатом. Остаётся дождаться прилёта «ДУБА и выслушать его… Текст, который он произнесёт, очевидно, согласован с профессором во время предыдущих сеансов связи, значит, шарад у нас для разгадывания прибавится… Единственное новое звено — это фраза: «позвонит по вашему домашнему телефону», свидетельствует о том, что прибывающие из-за кордона эмиссары выходят на «ЛЕСБИЯНЫЧА» не только по его домашнему телефону, но и по другим… Скажем, по телефону покойной Ланы или «АРОНА», или кого-то ещё, нам пока не известного…

— Думается, что между «ЛЕСБИЯНЫЧЕМ» и его Центром налажен ещё один устойчивый канал связи, — воспользовался Казаченко паузой в рассуждениях шефа. — При подготовке «Сезама» выяснилось, что домработница доктора в течение ряда лет, пока он проживал за границей, регулярно выезжала по частному каналу во Францию, якобы для свидания со своей племянницей. Аношин должен был справку составить на ваше имя…

— Не получал… Поторопи его! Если домработница в «игре», это усложняет нашу задачу — её также придётся обеспечить плотным наблюдением… Кстати, ты не доложил, что обнаружили у Нормана в гостинице…

— Абсолютно ничего, всё чисто…

— Что-то вы, друзья, не дотягиваете до результативности вашего начальника. — Карпов насмешливо надул губы. — Один я за всю Службу отдуваюсь. Вот и мой «КОНСТАНТИНОВ» во время похорон сумел подружиться с «ЛЕСБИЯНЫЧЕМ». На приём к нему записался… Клюнул-таки профессор на форму капитана первого ранга! Надо вместе с военными разведчиками продумать, какую «дезу» будем гнать через моего агента хозяевам «ЛЕСБИЯНЫЧА». Ладно, поручу это Матюшевскому… Ну что, полковник Казаченко! Пойди, отдохни, а через пять часов будь на месте. Гостя будем встречать…

В Шереметьево Эндрю Вуда встречала «наружка». Карпов позаботился о том, чтобы в бригады слежения были включены самые опытные сотрудники. Как-никак, работать придется за матерым разведчиком-профессионалом.

Для простоты переговоров по рации и для их зашифровки, на случай, если какой-нибудь «новый» русский «сядет» на оперативный канал, иностранцу оставили кличку, под которой он проходил несколько лет назад в материалах оперативной подборки — «АНГЛИЙСКИЙ ДУБ», или просто — «ДУБ».

«“ДУБА” “высадили” в Шереметьево! Проходит таможенный контроль. Как слышно? Прием!»

Эндрю Вуд, одетый в стиле ретро: серый твидовый пиджак «а ля френч» с широким поясом, ботинки на толстой подошве, брюки-гольф, высокие кожаные краги, серое кашне в крупную жёлтую клетку и такой же раскраски кепка, вышел из здания аэропорта, неся одной рукой объемистую коробку в подарочной упаковке и спортивную сумку другой. Неспешно, делая вид, что протирает очки, огляделся, отошел в тень. В следующее мгновение произошло то, что заставило волкодавов службы наружного наблюдения сначала оторопеть, а в последующем относиться к подопечному с профессиональным уважением. Вуд сорвал красочную обертку и вынул из коробки… раскладной велосипед. Тренированным движением приторочил к нему колеса, перебросил через плечо спортивную сумку и покатил в сторону Москвы.