И вдруг он вздрогнул от внезапного прозрения. Селена — так называют Луну, по имени древнегреческой богини. Селин Вальмонт. «Следуй за Луной. Она найдёт тебя!» — было написано в предсмертной записке деда.

— Я нашла тебя, — просто сказала баронесса.

Нельзя сказать, что после слов барона за столом наступила тревожная тишина; никто не посыпал пеплом головы свои, не вопил, плача и рыдая. Чувствовалось, что ситуация — рабочая. Анри Вальмонт объявлял апокалипсис примерно раз в год, хотя сейчас график был явно нарушен. Всего полгода назад всем миром боролись с эпидемией Эболы. Лихорадка с сыпью и кровотечением из дёсен, с точки зрения барона, в точности соответствовала апокалиптическому пророчеству Иоанна. Он взбудоражил страны и правительства, организовал срочный поиск вакцины. Обошлось.

Текущий конец света, видимо, был внеочередным.

Официанты быстро заполнили паузу тарелками с закуской. Сегодня это были несколько сортов устриц, лежавшие на серебряных подносах со льдом, и моллюски «Сен-Жак» фламбе с лёгкой глазурью из сладкого бальзамика и кальвадоса в соусе из лимонной травы и тропических фруктов. К ним было предложено белое вино из виноградников замка. Вино, разумеется, было великолепно и после пары бокалов стало ещё лучше.

Апокалипсис, конечно, — дело серьёзное, но и обед никто не отменял. Судя по тому, как энергично зазвенели столовые приборы, гости полностью разделяли этот тезис. Вновь раздались оживлённые голоса, кто-то требовал салфетку, у кого-то упала вилка. Да и барон уже о чём-то весело препирался с Селин.

— Нет, — услышал Максим её уверенный голос, обращённый к официанту явно многолетней выдержки, одетому в белоснежный костюм с какими-то фирменными пуговицами и нашивками и поэтому похожему на морского адмирала. — Воды не надо, водой моют руки. Только вина…

Никто не унывал. Похоже, плохие новости, принесённые бароном, заставили вздрогнуть лишь впечатлительную вселенную. С моря поднялось облако тумана и взвешенными в воздухе белёсыми кружевами принялось укутывать холм с замком. Предметы исчезали, растворялись, словно белое марево глотало их. Сначала туман съел деревья в парке, террасу, балюстраду и вазы с цветами. Затем принялся за розовеющее вечернее небо, которое быстро теряло краски. Сразу похолодало и стемнело. Но хотя солнце померкло и белёсая тьма покрыла землю, это никого не взволновало. Двери на террасу закрыли, зажгли свечи.

Баронесса обожала живой огонь, поэтому многие помещения замка не имели электрического света, а освещались канделябрами. Воздух стал густой и золотистый, как на старинных картинах; появился запах воска и ароматических трав. Похоже, большинство присутствующих разделяли пристрастия Селин Вальмонт.

Многим было весьма уютно в такой обстановке, но не Максиму. Он наблюдал, как армия теней появилась в зале, выйдя из глубокого мрака в углах и развёрстой чёрной пасти камина. Воины этой армии то убегали назад, то вплотную приближались к столу. Тогда в зале темнело. Ложась на предметы и людей, мрак принимал причудливые очертания. Казалось, чьи-то огромные скрюченные пальцы тянулись к сидящим за столом. Воображение, прояснённое алкоголем, отчётливо понимало, что где-то в мрачной глубине этой набегающей темноты жили чудовища. Подкравшись ближе, одна из чёрных теней неожиданно прыгнула, замахнувшись своим крылом, ставшим похожим на топор. Пламя свечи колыхнулось, и фантом отлетел, словно получил увесистый пинок под зад.

Председательствующий громко кашлянул. Установилась тишина. Все тревожно и с удивлением посмотрели на Анри. Непохоже было, что тот простыл. Выглядел он, конечно, немолодо, но с учётом возраста — просто великолепно. Многие помнили барона ещё министром в довоенном правительстве Шарля де Голля. Тогда он выглядел хуже. Возможно, работа утомляла.

— Итак, — сказал барон, — предлагаю выпить за человечество. Хорошие в целом были люди.

Молчание прервал господин в иудейской кипе, рав Штейн, знаменитый каббалист, наставник многих американских звёзд и русских олигархов, выглядевший экстравагантно со своей семитской внешностью, пышной бородой и густой белоснежной шевелюрой. Он был похож на патриарха Авраама, появись тот перед гостями в светлом костюме от «Бриони».

— Что случилось в этот раз? Говорите, не томите. Вне замка уже пустота? Звёзды осыпались, реальность растаяла?

Все осторожно посмотрели в сторону террасы. Там прямо за стеклом стоял белёсый туман. Свет с улицы почти не проникал, а тот, который просачивался, был слабым, бледным и болезненным. Снаружи — ни стрёкота, ни чириканья, ни жужжания. Пёстрые компании птиц, словно по команде, прекратили свой дебош и затаились. Полчища насекомых укрылись. Рыбки уснули в пруду, звери, если предположить их наличие, затихли в саду. Разговоры за столом смолкли, словно все ждали, что будет дальше. Белая стена заслонила зыбкую реальность. Закутанный в туманную пену замок был похож на ёлочную игрушку, обёрнутую в вату и оставленную на чердаке вселенной.

Максим поёжился от назойливых мурашек, ползущих по спине. Неприятная тишина завладела сознанием, на краю которого тонкая пронзительная нота, застрявшая в ушах, высверливала мозг. Возможно, это репетировал Архангел, готовясь к выступлению с Трубным Гласом.

Довольный произведённым эффектом, барон пояснил:

— Это лишь туман. В жаркие дни такое здесь случается часто.

— А я полагал, что Апокалипсис давно уже наступил, — как ни в чём не бывало продолжал неуёмный рав Штейн, сверкнув глазами, где жила тайна библейского народа. — За последние три года от стихийных бедствий, болезней и войн пострадала треть населения земли — около 2,7 миллиардов.

— «И освобождены были три Ангела, приготовленные для того, чтобы умертвить третью часть людей», — проговорил мужчина, одетый в простую чёрную сутану — отец Антоний, один из наиболее влиятельных людей в Ватикане.

— Четыре ангела, — тихо поправил его сидевший рядом.

— Три, — не глядя на оппонента, настаивал Антоний.

— Пусть будет три с половиной ангела, — примирил спорщиков барон.

— Помню, в Средневековье чума выкашивала пол-Европы. Все тоже кричали, что наступил Апокалипсис, — произнёс древний старец, сидящий в группе таких же почтенных гостей.

Те выглядели как трупы и дремали, закрыв глаза, открывая их только навстречу новой порции алкоголя. Наверное, смерть давно махнула на них рукой.

Максим подумал, что Гоголь был прав, и некоторым лучше не поднимать веки, чтобы не обнаружить, что мир намного загадочнее и страшнее, чем мы его обычно представляем. Их руки, лежащие на столе, не хотелось разглядывать. Он вообще не любил все эти колдовские штучки со сплетением перстов в магические фигуры. Тем более он видел, на что способны эти на первый взгляд немощные старики, увешанные древними цепями с амулетами и перстнями, надетыми на тонкие узловатые пальцы с длинными острыми ногтями.