секунды. Вместе с ним замерзают лошади, мобили, даже удачно расположенный столб с сиреной, и сторожка с двумя дозорными и костерком. Белый пар, отлично различимый в ночи, начинает подниматься от глыбы льда, сигнализируя нашему дорогому Парадину о том, что можно начинать. Обнесенный высоким проволочным забором с колючей проволокой поверху, лагерь становится мышеловкой.

Регенератор тут же открывает бешеную пальбу на другом конце огороженной территории, а я быстро отползаю к Красовскому и Зальцеву, нервно сжимающему автомат. У нас троих одна задача — убедиться, что никто из охранников не убежит.

Этим мы и занимаемся. Самое опасное место торжественно отдано господину Красовскому, но стоять или сидеть на месте господин не хочет, он изволит шествовать к палаткам офицера и медиков, паля из массивного пистолета-пулемета с здоровенным барабаном патронов. Попутно он громко и едко комментирует качество охраны, а его костюм слабо вспыхивает там и тут, принимая на себя ответные пули. Залегший у созданного мной небольшого айсберга Зальцев коротко и довольно точно работает двойками, сшибая мало что понимающих солдат, выскакивающих тут и там.

Что касается меня, то я, как наиболее меткий из присутствующих, крадусь между закрытых на ночь бараков с нужными нам китайцами, удерживая в одной руке револьвер, а во второй гримуар с активированным Щитом. На душе скребут кошки, чуть выше них сидит жаба, которая душит за дом, который взрывают, от Азова второй день ни ответа, ни привета, жена устроит выговор, а я сейчас вот, прямо сейчас, в эту самую секунду выпускаю пулю в молодого небритого парня с кухонным ножом в руке и с выпученными от непонимания происходящего глазах. Тяжелый кусок свинца входит в его грудину и выходит сзади, выбивая на стену барака фонтанчик крови.

«Серая мораль» — сказка для простолюдинов. Никакой морали нет. Смысл религии, легенд о благородстве, чести и достоинстве лишь в том, чтобы удерживать бешеного зверя под названием «человечество» в хоть каких-то рамках. А если ты уже стоишь чуть повыше среднего поселянина, то и руководствуешься совершенно другими правилами.

Следующий мой выстрел уходит ночь, потому что я, моментально съежившись, прячусь за Щитом от истошно орущего мужика, вколачивающего в меня магазин из автомата. Но он всего лишь из тридцати патронов. Выстрел, почти отрывающий правую руку у стрелка, растерянно хлопающего глазами.

Перезарядка.

Жизнь у человека-аристократа простой не бывает.

«Сзади!»

Крик-предупреждение Фелиции совпадает с появлением еще одного солдата, только вот, некстати, спереди. Я вновь падаю на колено, но не успеваю развернуться к тому, кто сзади. Успевает даймон, проявившаяся в реальности и выхватившая полуавтоматический пистолет из-за голенища моего сапога. Мы начали палить одновременно, изрешетив противников под комментарии лорда Эмберхарта, утверждающего, что меня спасло лишь внезапное появление брюнетки рядом.

…солдат просто отвлекся на внезапно появившуюся Фелицию.

— Молодец! — благодарю девушку я, устремляясь вперед. Там только что, грязно ругаясь, пролетел Красовский. Невысоко и небыстро, но всё равно как-то настораживает.

Трое дворян, пользователей гримуаров, умело стояли «черепахой», прикрывая друг друга со всех сторон, и пытались разобраться с Парадиным, поливая его попутно грязным матом. Почти голый «чумной волк», получая от них пули одну за другим, отвечал такой же бранью, обещая много всего нехорошего. Оглянувшись на приземлившегося Красовского, я банально не увидел его за дальностью полёта, поэтому поступил так, как на моём месте поступил бы каждый — спрятался назад за барак, чтобы не попасться офицерам на глаза. Но, оставив им подарок в виде малого «внезапного левиафана», ударившего их холодненькой водой оттуда, откуда они не ждали — снизу. Не успел я бросить им еще и ослепляющий «тычок», как злой гвардеец добрался до своих жертв. Пришлось играть главную скрипку, работая на добивание, выцеливая отвлеченных солдат с помощью револьвера.

Петра Васильевича тем временем нашла невесть откуда вынырнувшая здоровенная черная собака размером с медведя, тут же начавшая его трепать как тряпочную куклу. Тут мне, точнее нам с ним, очень пригодился хавн, который я пристрастился таскать с собой вместо меча. Пёс никак не справился с почти килограммом стали, проникшим в его тело между ребрами, а мы, не успев выдохнуть, услышали вопли Парадина.

— Эй! Эти гады! Бараки горят! Тушить надо!

Ну да, выпускать китайцев пока рано — свидетели же еще есть!

Чертыхаясь, я занялся тушением двух бараков, внутри которых волновались люди. Не очень здоровое занятие, когда вокруг очень раннее утро и враги, а ты у огня, прекрасно освещаемый как минимум с одной стороны. К счастью, бегающий как укушенный в зад медведь Матвей и отыскавший свое стремительное пуляло Петр быстро сокращали популяцию охранников лагеря. Вместе с проявившейся Фелицией, мы отправились им на помощь. Вскоре дело было сделано, в лагере не осталось ни единой живой души кроме тех, кто был заперт в бараках.

— Всё, Дайхард, мы удаляемся, — обтираясь трофейным полотенцем, Матвей кивнул на Красовского, — Вот его тут вообще увидеть не должны, ну а нас… понятное дело. Убедимся, что никто из местных умников не воспрепятствует, гы, возвращению блудных узкоглазых. Тебе благодарность от трона нужна?

— Да не особо, — криво улыбнулся я, — Должок тебе отдал — и ладно.

— Вот же гад памятливый… ладно, проехали. Все равно б никакой благодарности не было. Итак, давай дальше сам, а то мне еще ученика в чувство приводить…

На долю Зальцева выпало больше всего тел, молодой гвардеец, сидевший с автоматом на входе, отработал за целую расстрельную команду, от чего чувствовал себя сейчас более чем паршиво. Я от него недалеко ушёл, в отличие от невозмутимых мясников. Красовскому и Парадину явно было не впервой бить по своим.

Всё, пора играть в спасителя. Так-то сам бы с удовольствием смылся, но кто-то же должен сказать этим бедолагам, что они свободны?

Бронзовую Черепаху я нашёл не сразу. Женщину-босса, как и её подручных, держали закованными в одном из наиболее укрепленных зданий, так что мне пришлось сначала стать на короткое время повелителем орды в полсотни выпущенных из барака заключенных, а затем с их помощью освободить китайских мафиози. Только затем после того, как измученная жизнью и военными старушка взяла ситуацию в свои руки, наступил момент всеобщего освобождения.

…в ходе которого были обнаружены и ликвидированы еще полтора десятка прятавшихся солдат. У этих даже не было оружия.

Знали бы они, по чьему приказу их всех кокнули… Всего лишь за тем, чтобы «неприятная ситуация», возникшая в поле ответственности царя-батюшки, перестала быть значимой. Исправленная ошибка, снимающая с него необходимость дополнительных обязательств перед восточным партнерами.