Вскоре они уже катили к Кораблю. Впереди сендер с двумя автоматчиками и Аршаком, туда же уселся Самоха, за ними — Игнаш с Йолей, а замыкала мотоциклетка. Иловая пыль летела из-под колес, Корабль вставал над горизонтом, приподнимался и разворачивался по мере приближения. Вот уже можно различить обводы корпуса, необычайно широкую верхнюю палубу, далеко выдвинутую за корму, подвешенные к бортам домики, плетенные из серых побегов, под ними — наросты местных пустынных паразитов, живущих за счет испарений Соленого озера, которые росой оседают по утрам на ржавеющих бортах гиганта. По поверхности воды протянуты мостки, ведут к плотам, на плотах — хижины с островерхими кровлями, лодки покачиваются на плоских волнах. Плавучий поселок окружает Корабль с трех сторон, а там, где берег ближе всего подбирается к борту, устроен въезд в чрево Корабля.

Подъехали и остановились у кромки воды. Йоля задрала голову, рассматривая громадину — покрытые пятнами ржавчины и гроздьями пустынных кораллов борта, узкие оконца, прорезанные в толстом металле; над верхней кромкой, невероятно высоко, так, что приходится даже назад откинуться, чтобы разглядеть, торчат головы и стволы ружей. Пока она пялилась вверх, Самоха выбрался из сендера и подошел к мосткам, ведущим к воротам. Ворота — тяжеленный стальной лист на колесах. Сейчас его задвинули, перекрыв проход. Над листом остался просвет, оттуда наблюдают несколько человек, головы видны.

— Эй! — крикнул Самоха, махая рукой. — На Корабле! Открывайте, что ли? Мы поговорить приехали!

Головы над воротами переглянулись.

— Ты ж с Харькова? — осведомилась одна. — А то вон, посередь пустыни, колонна карательна? Али вы каратели? Или чё?

— Мож, карать кого хотите? — с ухмылкой спросила другая голова. — Так энто вы ошиблись, кудысь не туды заехали.

Йоля, скосив глаза, заметила, что Игнаш положил ладонь на рукоять кольта и сдвинул кобуру поудобней. Она только теперь сообразила, что момент наступает очень решительный. Вон чего Самоха с утра такой кислый был… Ну да, конечно: с точки зрения оружейных цехов Харькова, Арсенал на Корабле — незаконный рынок, вроде того, на ферме, который они разгромили. А тут попробуй-ка повоюй, вон какая громадина этот Корабль, да и на озере люди живут, тоже небось с корабельными заодно, они ж от рынка и Арены кормятся.

Самоха выбрался из сендера, подошел к краю воды.

— Нет, мы говорить с вашими старшими хотим. Договор заключить! Мы оружие делаем, вы продаете. Мы там, вы тут, нам сговориться можно, чтобы всем хорошо!

Головы в щели над воротами опять переглянулись.

— Чего не отвечаете? — снова завел Самоха. — Дайте дорогу, мы к вам въедем, нас тут совсем мало, гляди!

— Да вас и там мало, — ответили с Корабля.

— Потому что мы говорить приехали, добром то есть дела сладить!

— Ну, коли так… Отворяй, что ль, Миклаш, пусть заедут. Тута и поговорим. Внутре.

Головы исчезли, а стальной лист медленно пополз в сторону, открывая проезд. В темном прямоугольнике показался человек в синей форме, раскрашенной камуфляжными разводами. В руке он держал штуцер, на поясе болтались палаш и короткая дубинка в петле. Человек качнул стволом оружия:

— Давай сюды!

Сендер подъехал ближе, Самоха вскарабкался на сиденье. Харьковчане медленно покатили по мосткам к проему. Мостки были хлипковаты, только у самого борта в воду спускались металлические аппарели. Въехав на них, сендер рыкнул мотором — теперь водитель не так опасался, что конструкция под ним провалится. Человек в синем посторонился, давая дорогу. Мажуга и водитель мотоциклетки двинулись следом за сендером, держа дистанцию, чтобы не перегружать мостки. Корабельный охранник снова махнул оружием:

— Смелее ехай! У нас тута и самоходы груженые проходят — ничё, выдерживает настил!

За воротами тянулся широкий проход, всё из металла — и пол, и стены, и своды. Размеры такие, что и два самохода, пожалуй, разъедутся. Охранники, четыре человека в синем камуфляже, разглядывали гостей. Те въехали под стальные своды и остановились.

— Мы, чтобы ясность была, — заговорил старший охранник, выступая вперед, — называемся прокторы, за порядком тута глядим, чтобы все по-честному, без обмана.

— Я из управления цеха пушкарей, Самоха звать, — представился толстяк. — С вами о большом деле говорить можно? Или есть кто главный?

Проктор оглянулся на товарищей. Выглядели они как-то неуверенно.

— Это… — решился наконец старший, — у нас свобода, значит. Нету главных, все свободные и равные.

— А платит вам кто?

— Известно кто — торговцы, кто на рынке заправляет, кто Арену держит. Они в складчину нам платят. Небось с ими и говорить вам надобно. Только их покуда созовем, — проктор снова оглянулся, — покуда соберутся, погодить нужно. А давайте я вас на постой определю, что ли? Я ужо послал человека, чтобы старших собрал на совет. Правду сказать, допрежь не бывало, чтоб такие гости к нам являлись. Ну, ничё, решим. — Старшина прокторов встал на подножку сендера и велел: — Ехай вперед, буду показывать… Тут сворачивай… Это место зовется Труба, гляди.

Труба была даже пошире, чем проезд за воротами, — длинная, уходящая в бездонное чрево Корабля железная галерея. По правую и левую руку — ворота, много, одни за другими. Йоля озиралась, все было похоже на Харьков, разве что металла слишком много. Оружейники металл собирали на переплавку, ну а здесь же не производство, здесь только торгуют. Но сами коридоры, лишенные дневного света, с гулким эхом, с лампами под сводами, — очень даже знакомое место, кажется.

— За воротами — боксы. Залы такие, — продолжал объяснять проктор. — Туды торговцев приезжих определяем, ну и которые не торговать, а так приехали, бои глядеть или еще по какой надобности. Но больше к нам торговать прибывают.

Ворота одного из боксов покатили в сторону, открылась полутемная пещера со стенами из металла. Йоля успела разглядеть смуглых людей в непривычной одежде, здоровенного маниса, который развалился на груде стеблей и медленно жевал, тряся плоской башкой. Потом зашипел, разинул пасть, показывая длинные зубы — из пасти потянулся жгут слюны. Один из смуглых вышел в Трубу и уставился на харьковчан. Сендер укатил дальше, бокс с манисом остался позади. Впереди из другого бокса выкатил мотофургон и загромыхал по Трубе.

— Куда это он? — спросил Самоха.

— А к подъемнику, в конце Трубы устроен. Там можно за денежку грузы на верхние палубы доставить… Стой!

Сендеры и мотоциклетка затормозили у бокса, ворота которого были распахнуты.

— От пустой бокс. Тута вам пока что ждать можно. Заезжайте. — Проктор спрыгнул с подножки и первым вошел. — Давай сюда помалу! Завертай!

Харьковчане, въехав внутрь, остановились в полутемной пустоте. Самоха выбрался из сендера и прошелся; каждый шаг рождал под сводами гулкий отзвук.

— И сколько берете за постой в таком боксе?