За крепостными стенами детинца оживления было не меньше, чем снаружи.

Обитатели Городища, высыпав из жилищ, приветствовали княгиню и княжеских отпрысков земными поклонами. Князь Ярослав Всеволодович встречал супругу и детей, стоя на крыльце. Княгиня, не спуская нежного взора с супруга своего, передала младенца Константина на руки мамке-няньке, и поспешила выбраться из колесницы. Приблизившись к Ярославу, она сначала почтительно поклонилась ему, а затем поцеловала руку, что он ей подал.

— Исполать тебе, наречённый мой супруг! — прошептала, едва сдерживая слезы, Ростислава.

И как ей было не заплакать? Ведь так редко она видела мужа своего! Наездами бывал Ярослав в вотчине своей — Переяславле-Залесском — приедет, проведет с ней несколько ночей, и снова уезжает! А она оставалась в тереме вынашивать его детей да тосковать подле оконца! И хоть умоляла она мужа забрать её с собой в Новугород, дабы могла она согревать его своей кроткой любовью, не торопился Ярослав исполнять её моления. Злые языки шептали на ухо княгине, что и без нее есть кому согревать постель князя долгими ночами — полно вокруг него и девок теремных и баб в селениях, не решавшихся отказать князю в ласке. От слухов этих обливалось кровью сердце Ростиславы, а глаза не пересыхали от горьких слез… Но сейчас, оказавшись подле любимого мужа, она и думать забыла обо всем дурном и если и заблестели на ее глазах слезы — то только от переполнившего её сердце счастия.

По очереди она протянула руки сыновьям своим, уже несколько лет почти неотлучно жившим в Новугороде — Андрею и Федору — и те с поклоном коснулись губами ее пальцев. Андрей, как и мать, обладавший тонкой душевной натурой, не мог сдержать радостных слез при этом.

— Матушка! — выдохнул он, расчувствовавшись.

Ярослав тем временем взирал на Александра. Тот, откинув в сторону плащ-корзно, спешился с коня и, обнажив свои отросшие до плеч русые волосы, направился к хоромам. Поклонился он отцу со всей учтивостью, но не заметил на его лице Ярослав следов волнения сыновьего, вызванного встречей после разлуки с отцом — и, не отыскав чувств этих, вдруг огорчился сильнее, чем ожидал от самого себя. Равнодушно держит себя Олекса, будто все равно ему — простил его отец или нет!

Неужто гневится его сын на отца своего?..

Гневится за то, что после военной победы над латинянами и подписания мирного договора — по условиям которого теряли ливонцы часть земель Дорпатского епископства в пользу Пскова — отослал Ярослав своего сына сразу же в Переяславль-Залесский. Не позволил князь сыну даже ненадолго заехать в Новугород, а прямо из Пскова снарядил охранный отряд, который под строжайшим надзором сопроводил Александра в переяславские земли.

«За содеянное останешься в ссылке, покуда я тебя не прощу! И никакой тебе охоты да прогулок конных! Никаких тебе забав не оставлю, никакой отдушины! — объявил Ярослав сыну перед отправкой в Переяславль. — Будешь у меня сидеть за стенами детинца вместе с бабами! И только попробуй ослушаться моего приказа! Узнаю, что самовольничаешь — и правда сошлю в такой медвежий угол, где и речи человеческой не слышно!»

Помимо угроз этих, распорядился Ярослав денно и нощно следить за его сыном — на случай, если сумасбродство все же возобладает в Александре и попытается он податься в бега, как и обещал. Как ни крути, но упрямства Александру было не занимать! Вполне он мог, поддавшись своей горячей крови, рискнуть улизнуть из-под отцовской опеки да и пойти шататься по миру как вольный ветер.

Однако, вопреки его опасениям, Александр вытерпел ссылку без единой проказы. Это внушило Ярославу надежду, что усвоил сын преподанный ему урок — и что впредь тот станет куда более покладистым. Удовлетворенный поведением Александра, Ярослав разрешил тому сопровождать Ростиславу в Новугород на свадьбу Федора и Улии Черниговской.

И, конечно, не собирался Ярослав впредь пускать на самотек поведение сына!

В одиночку воспитывать Александра в нужном русле казалось Ярославу трудной задачей и князь понимал: нужен тут Мусуд, который имел на княжича значительное влияние. Однако вернуть татарина в подчинение Александра означало для Ярослава отступить от своего же условия, выставленного им сыну: не должен Мусуд снова стать его воспитателем и охранителем. Нарушить это условие значило показать, что Ярославу не хватает дальновидения и силы воли, чтобы держать сына в узде.

Однако, обмозговав всё, князь придумал, как разрешить дело: он не станет назначать татарина охранителем и наставником Александра — вместо того, поставит он Мусуда воеводой над сотней лучших ратников, а уж в эту сотню определит сына для прохождения ратного учения. Так Ярослав и от слова своего не отступится и соблюдет традицию: ведь после боевого крещения княжича следовало направить служить в дружину, дабы тот постигал все тонкости не только боевых действий, но и обыденного воинского распорядка.

Однако сообщать о своем решении кому-либо, князь покуда не торопился.

Хотел он дождаться возвращения Александра из ссылки и поглядеть, насколько сын уразумел его внушения! Всерьез беспокоила Ярослава непокорность Александра! Кабы не стал его упертый нрав причиной разлада меж отцом и сыном в будущем! Нужно сейчас, покуда Александр еще не возмужал достаточно, найти на него управу и добиться полного подчинения отцовской воле. Ибо много больших ожиданий Ярослава связаны были с Александром! А коли так — то надо отшлифовать сына таким образом, как виделось отцу правильнее. И если увидит он, что готов Александр проявлять смирение и послушание сыновье в должной мере, то оставит он его в Новугороде под опекой Мусуда. А вот если нет… Нужно будет сызнова сослать его в Переяславль и запереть в четырех стенах, пока не возьмется его отпрыск за ум!

Сейчас, озирая холодный облик Александра, князь начал осознавать: что-то переменилось в его сыне за те месяцы, что провел он в ссылке. Раньше, стоило Александру увидеть отца после разлуки, то загорались его глаза радостью — и легко в них читались и почтение и детская привязанность к отцу. То грело Ярославу сердце! А что теперь? Глаза сына похожи на запертые накрепко двери, за которыми невозможно увидеть ни мыслей его, ни чувств. Закрылся Александр от него, отгородился стеной равнодушия…

«Полно о чепухе думать! — осадил сам себя князь. — Ишь, дуется мальчишка на меня! Ничего, меня этим не проймешь!»

В честь приезда семьи, Ярослав распорядился накрыть столы во дворище и закатить пир да гуляния.

Княгиня Ростислава, восседая подле мужа во главе стола, ощущала истинное женское умиротворение. Как же ждала она этого мгновения! Вот