рукоятку меча двумя руками и перенеся на них вес всего тела, нанес им колющий удар в бочину врага, пробив кольчугу. Меч пронзил туловище рыцаря, заставив того содрогнуться в предсмертной судороге, а затем свалиться с седла.

Стяг уже был совсем рядом.

Сразив еще нескольких ливонцев, вставших у него на пути, Александр преодолел кольцо защитников стяга. Однако подрубать древко стяга ему не пришлось — военачальники меченосцев, осознав, что русское войско вот-вот возьмет их в окружение и безжалостно раздавит, поспешно бросили свои позиции и вместе с со своими телохранителями спасали жизни бегством. Брошенное стяговиком латинское знамя рухнул на лёд, под ноги сражающихся. Ликующе рассмеявшись, княжич приподнял древко, чтобы потом ударом ноги переломить его — так, чтобы уже никто не смог установить его в полную высоту.

Победоносно крича и залихватски свистя, русская конница ринулась вдогонку за ливонцами, преследуя их по реке.

Александр, опершись на сломанное древко стяга, стоял, переводя дыхание и провожая взглядом проносящихся мимо него княжеских всадников. Несмотря на кровоточащую рану, он чувствовал себя невероятно счастливым. Кто-то из пеших дружинников — не признав в нем княжича из-за повязки, все еще закрывавшей лицо Александра — похлопал его по плечу, добродушно чествуя за трофей.

— Молодчага, братец!

Вскоре к месту брошенной ставки ливонцев подъехал на коне сам князь.

— Каков удалец! За такой трофей награжу его! — проговорил Ярослав громогласно. — Кто этот ратник?

Александр, услышав голос отца, обернулся и стянул с лица повязку, давая возможность разглядеть себя.

Князь окаменел, узрев, что перед ним находится его собственный сын — без шелома, разгоряченный от жаркой сечи и весь в крови. Княжеская свита из воевод и гридников также тихо ахнула при виде Александра. А княжич, улыбаясь самодовольно, продемонстрировал отцу захваченный им стяг Меченосцев и торжествующе поинтересовался:

— Ну как, батюшка, прошел я боевое крещение с честью?

Ярослав медленно перевел дыхание, призывая святых апостолов ниспослать ему терпения.

Когда поражение латинян стало очевидно, а вестовые донесли, что остатки сбежавших с поля битвы ливонцев заперлись за стенами Дорпата, князь Ярослав приказал завершить военные действия. На сегодня хватит сечи! Назавтра он вместе с дружиной подступит к стенам города и возьмет его в окружение. Латиняне потеряли слишком много воинов и теперь не смогут дать ему должного отпора! У них останется лишь две дороги: либо попытаться выдержать осаду, либо сдаться на милость Ярослава и попробовать выкупить у него мирный договор.

Раздав приказы, князь, прихватив с собой сыновей, направился к русскому лагерю, развернутому русским войском на берегу реки Омовжа. Оказавшись в своем становище, Ярослав Всеволодович спешился с коня и схватив Александра за шкирку, словно нашкодившего котенка, потащил того в княжеский шатер.

Гридники и милостники из княжеской свиты осмотрительно не последовали за ними, понимая — коли князь прилюдно держит себя с сыном как с неразумным дитем, то совершенно точно пребывает он в крепчайшем гневе. Даже Федор поостерегся идти за отцом, приметив его взбешенный взгляд.

— Лекаря прислать сюда! — приказал слугам князь перед тем как затолкать Александра в шатер.

Старший сын Ярослава стоял вместе с прочими княжескими подданными и с вящим душевным потрясением слушал толки о проделке своего младшего брата. Несмотря на то, что Олекса всегда отличался самоволием, однако ж даже Федор не мог предположить, что способен тот на столь дерзкий поступок. Переодеться княжеским слугою и прорваться в первую линию боя! Вот это причуда! Неужто сам Олекса не понимал, что рискует он смертельно? Что, если бы настиг его вражеский меч и сложил бы он свою буйную головушку на поле брани?

«Как же! Так и сложил бы! Везучий он, зараза! — тут же не согласился со своей мыслью Федор. — Этого, кажется, вообще ничто не проймёт! Ни меч, ни стрела!»

Оказавшись в шатре, Ярослав подтолкнул сына в сторону кресла, знаком приказывая сесть и не рыпаться. Александр, выглядевший притихшим и смущенным, подчинился отцу. Впрочем, страха перед отцовским гневом в его облике не наблюдалось. Решившись исполнить свой план и оказаться в гуще бойни на равных с обычными дружинниками, он, конечно, понимал, что опосля придется ему принять наказание от отца. Но, все же, Александр не ожидал, что князь-батюшка настолько осерчает, что на глазах у всей дружины протащит его за шиворот к шатру, унижая при этом княжеское достоинство сына.

— Прости, отец… — начал было Александр, но тот жестом приказал ему замолчать.

Только испив из кубка вина, Ярослав немного отошел от чувств, и заговорил с ним:

— Предупреждал я тебя, Олекса! Предупреждал, что будет, ежели снова ты станешь самовольничать. Не уразумел ты, как видно, внушений моих! Что ж, придется мне тогда всыпать тебе по первое число! — проговорил он звенящим сталью голосом. — Сейчас посмотрит тебя врачеватель, ну а уж потом получишь ты сполна от меня! И воевода твой, Миронег Ефронович, тоже хлыста откушает досыта! А слуг твоих непутевых я вздерну на ближайшем дереве!

Александр, услыхав последнее, тут же встрепенулся:

— Вешать-то их за что, батюшка?

— Да чтоб другим неповадно было твои капризы исполнять! — рявкнул князь в ответ.

— Капризы у детей малых бывают! А меня благословили мужчиной быть! Владыка Спиридон благословил и ты сам! — возразил горячо княжич, всерьез обеспокоенный обещанием отца повесить Ратмира и Савву. Он готов был отдать их под хлыст, решив потом сполна наградить их гривнами за перенесенное наказание, но не предвидел, что отец зело разлютуется и вознамерится повесить его сообщников. — Савва и Ратмир поклялись служить мне и ответ несут передо мной, а не перед тобой. Не можешь ты их казнить без моего на то согласия!

— Ты еще поперечь мне тут! — пригрозил Ярослав сурово. — Сказал — вздерну! Значит, вздерну.

— Как же мне князем быть, ежели ты, отец мой, права мои княжеские попираешь? — повысил голос Александр, не собираясь отдавать в его власть своих слуг.

Противодействие сына заставило князя снова зайтись гневом:

— А мож не быть тебе князем вовсе, а, Олекса? — словно разъярившийся медведь прорычал он. — Отправлю я тебя в ссылку в самую глухомань, будешь там мхом обрастать да над утками и лягушками княжить!

Но и эта угроза не остудила желание княжича спорить:

— Ежели решишь так — ссылай куда угодно! Только не стану я мхом там обрастать — сбегу оттуда и поминай как звали! Отправлюсь по свету гулять как вольный ветер!

В этот миг шибко зачесались у Ярослава руки прописать сыну зуботычину, дабы выбить из него всю дурь! И тут раздался голос слуги, объявившего, что привели к княжескому шатру лекаря. Князь разрешил тому войти