– И кому же достанется дайна?

– Конечно же, самому умному, самому успешному. – Шарам сделал паузу, разглядывая его. – Дайну я оставил себе.

Дарн едва заметно улыбнулся, глядя в его ехидно прищуренные глаза. Сам того не зная, Шарам только что подписал себе смертный приговор.

Двери с шорохом разъехались.

– Господин Шарам, мне сказали, что вы хотели меня видеть? – Прозвучавший голос заставил насторожиться, но Дарн даже не пошевельнулся, чтобы взглянуть на его обладателя.

– Проходи, Барт. Да, я хотел тебя видеть. Отец рекомендовал тебя как самого старательного стража. У меня к тебе задание. С этого дня и до тех пор, пока мне это нужно, ты становишься тенью этого человека. Все его действия, передвижения ты должен контролировать, а его показатели – я хочу получать каждый день. Ты поселишься в его ячейке и будешь ходить с ним везде. Даже на нижний этаж.

– Хорошо, господин. Все будет, как вы приказали.

– Отлично. Можешь идти, Дарн. – Шарам поднялся и подмигнул. – О Лиизе не беспокойся. Я о ней позабочусь.

Дарн, не прощаясь, развернулся и, едва взглянув на конвоира, первым покинул белоснежный зал.

– Дарн! Дарн, да подожди ты!

Дарн шагал, стиснув кулаки так, что казалось, будь в них сейчас пластина металла, и она бы превратилась в пыль. Гиш словно чувствовал, что случится нечто подобное. Как он мечтал голыми руками свернуть шею не ожидающему ничего подобного Шараму. Даже его стражи, изображающие истуканов за дверью, ничего бы не смогли сделать. И только мысль о Лизе, растерянной, не верящей никому, – какой он увидел ее сегодня в сновидении, заставила его не делать этот шаг. Если он убьет Шарама, та же участь ждет и его, и тогда Лиза останется совсем одна в чужом безжалостном мире.

– Остановись! Не заставляй меня применять силу. – За спиной слышались торопливые шаги его конвоира.

Дарн коротко выдохнул, приказывая себе успокоиться. Легкая улыбка скользнула по его губам. Он убьет Шарама Сарафи фар Лиярд, но чуть позже. Интересно, когда тот собирается сообщить о своем выборе совету Правящих? Насколько ему было известно, только после их одобрения получали право создавать семьи даже самые успешные жители городов класса «а». Если бы это уже произошло, Гиш обязательно был бы в курсе.

Значит, у него есть время.

– Ну все. Я предупреждал.

Шею обожгла и на миг сдавила парализующая удавка. Дарн дернулся и замер, не в силах пошевелиться. Еще через полвздоха перед глазами появился его персональный Исполнитель справедливости, и почти сразу же он почувствовал себя свободным.

– Я же просил.

Не сводя с него взгляда, Дарн промолчал и осторожно коснулся шеи. Оцепенение медленно спадало. Паршивое чувство беспомощности уходило, а вместе с ним уходила и ярость, затмившая собою рассудок.

Нет, нужно обо всем рассказать Гишу. Нужно все продумать и взвесить…

Нужно-то нужно, но как быть с этим стражем?

– Скажи, ты меня совсем не помнишь? – Тот словно прочитал его мысли и, спрятав в раге удавку, вновь участливо заглянул Дарну в глаза. – Прости за… Идти сможешь?

– Да. – Неужели это Барт? Настоящий, живой…

Безумно хотелось заговорить, стиснуть его в объятиях, как когда-то, когда они были еще детьми, но… Все же не давали покоя сомнения. Вполне возможно, что того, кого он знал как Барта, больше не существует. Лично Дарн не помнил ни одного, кто мог бы похвастать тем, что вернулся домой после пленения расками. Скорее всего, этот страж, так мучительно напоминающий его погибшего в юности друга, всего лишь еще одна шутка Сарафи.

Ведь несложно считать образ, не трудно создать личину, и сейчас, когда Шарам о чем-то начал догадываться, приставить его за ним следить.

– А почему я должен тебя помнить? За всю мою жизнь мне столько раз прочищали мозги, что я радуюсь тому, что все еще помню, кто я такой. – Дарн развернулся и направился к терминалу, спиной ощущая взгляд своего конвоира.

Кто он?

Интересно, почему, когда что-то сделано и исправить невозможно, в голове возникают тысячи вариантов, как можно было бы сделать, и сказать… чтобы было идеально.

– Ну и что? Так и будешь меня не замечать? Уже в стенке дырку проглядела. – Домовой вновь принялся шагать возле меня, деловито заложив руки за спину. – Ну, вспомнила и вспомнила. Чего же себя-то изводить? И вообще, могла бы спасибо сказать. Мне.

Я усилием воли отвела взгляд от белоснежной поверхности и покрепче обняла колени. Сколько я так просидела после пробуждения – не знаю. Затекла спина, хотелось есть и пить, но я почти не чувствовала ничего, вновь и вновь вспоминая сон. Видение.

Как и предсказывала Хранительница душ, воспоминания вернулись, как только вновь заполнилась пустота. Дарн. Дарн! Лесничий. Волк. Гришка сосед… Как я могла его забыть? Впрочем, я никогда его и не забывала. Серые пятна в памяти только обостряли непонятную боль. Боль потери. Как тогда… когда умерла мама.

– Во! В глазах разум появился! – Хряп перестал мельтешить и ловко вскарабкался мне на колени. – В общем, так! Хранительница просила передать. Сообщи сегодня все, что узнаешь, избранному.

Я нахмурилась.

– Что узнаю? Какому избранному?

– Честно – я-то знаю, но вот объяснять мне тебе строго настрого запрещено. Но! Я буду давать тебе знаки, если что-то пойдет не так.

– Ну, хоть намекнуть-то можно? Кто этот избранный? Шарам? И для чего он избран?

– Я бы с радостью тебе все рассказал и даже пальцем показал, но… не могу. Хранительница сказала, что все это нужно для того, чтобы начался обратный отсчет.

– Хряп, а что если ты мне потихоньку сейчас расскажешь, кому и что я должна рассказать? Все равно твоей Хранительницы сейчас здесь нет.

– Моей Хранительницы… мм… отлично звучит! – Хряп на миг расплылся в блаженной улыбке и упрямо мотнул головой. – Нет. Не могу обмануть ее доверие! Она везде. Но условные знаки – как договорились.

Внизу послышались шаги, голоса, тихо зашелестел подъемник.

– Хряп, только не… исчезай… – Я огляделась и едва не зарычала от досады. Когда он меня слушался? Снова одна. Перед неизвестностью.

– Лииза? – Из подъемника вышел Шарам и остановился, внимательно разглядывая меня. Одетый в темно-зеленый костюм, он был сегодня на удивление красив и торжественен. – Я заходил к тебе утром. Но ты спала. Не хочешь рассказать, что было сегодня в видении? Как твои воспоминания? Обрели смысл? Обещаю, в следующем сне ты, наконец-то, поймешь то, что для тебя важно.

Я пожала плечами и уставилась в пол, боясь, чтобы он не увидел того, что творилось у меня в душе. Ненавижу! Никто и никогда не заставит меня стать рабыней, безвольной куклой, но больше всего сводило с ума то, что из-за этого… этого мерзавца… страдали те, кто был мне дороже всего в этой жизни. Галка. Петр. Дарн…