– Помолчал бы, – тихо сказал Наука.

– Не в моих правилах молчать, – Бугай сверкнул глазами. – Посмотрю я на тебя, как ты молчать будешь, когда он тебе голову откусывать будет. Убить его надо, пока не поздно.

Голубь, услышав слова бойца, забился в угол, начал шмыгать носом, потом и вовсе беззвучно заплакал.

– Чего ты пристаешь к нему?! – не вытерпел я, поднимаясь.

Бугай смерил меня злобным взглядом, но не ответил. За него это сделал подошедший Порох. Глаза у бандита блестели, глядя куда-то сквозь нас, речь сбивалась, а от самого него пахло травой отца Марка.

– Да у него просто у самого братец такой дебил был. Правда, Бугай? Такой же сумасшедший. Ну, расскажи нам, не стесняйся.

Боец молниеносно повернул голову в сторону Пороха, оскалился, словно бешеный пес.

– Да пошел… – начал он, но смолчал. Тихо добавил: – Не лезь не в свое дело.

Порох, довольный реакцией Бугая, продолжил:

– Младшой у него тоже дуриком был. За ним же ведь и уход особый нужен, больше внимания родительского. Тебе, видимо, мало что перепадало. Вот ты и психуешь. Травма детства.

– Послушай! – Бугай схватил Пороха за шкирку. – Не начинай! Я ведь могу…

– Что? – спросил главарь. – Что ты можешь? Убить меня? – Он злобно рассмеялся. – Даже пальцем не тронешь! Слишком быстро забывается хорошее, Бугай. Вспомни, как я спас тебя, оборванца сопливого. Я, никто другой, я, слышишь? Я вытащил тебя из лап бандитов, я воспитал тебя как сына, дал кров, пищу. Отца тебе заменил, научил уму-разуму. Так что сиди и не высовывайся!

Жилы на шее Бугая напряглись, как канаты, он отпустил Пороха и, резко развернувшись на каблуках, быстро ушел в конец локомотива.

Бандит ухмыльнулся.

– Ишь, ретивый какой! Совсем страх потерял! – потом, желая сменить тему разговора, обратился к Голубю. – Мертвой хваткой тебя этот трупак схватил тогда в кабине. Ногу прокусил? Но это ничего, до свадьбы заживет.

Мы помогли раненому устроиться удобнее, подложили под голову свернутую в рулон куртку, которую нашли тут же, под сиденьем. В глаза бросилась висящая под потолком кабины машиниста черная коробочка размером с сигаретную пачку. Рация.

– Наука, – махнул я ему рукой. – Настроить сможешь? На волну убежища Вознесенского.

– Можно попробовать, только диапазон нужен, на котором они вещают.

Я обернулся к Пороху. Тот демонстративно отвел глаза в сторону.

– Время выходить на связь, – напомнил я. – Иначе сделка отменяется.

Бандит неприятно клацнул клешней и с явной неохотой спросил:

– Что надо?

– Частоту выхода радиосвязи, – тут же ответил Наука, пробираясь ближе к рации.

Порох назвал.

Ученый долго крутил ручки, дергал и соединял друг с другом проводки, вслушиваясь в радиопомехи. Потом торжественно объявил:

– Вроде получилось!

– Дай сюда! – Порох выдернул рацию из рук Науки. – Хмель, ответь! Хмель, это Порох, ответь! Хмель, где ты там? Опять спите все? Хмель! Наука, ты точно настроил? Молчит чего-то.

– Всё точно, – ответил тот, переводя взгляд на меня.

– Хмель! Где ты там? Ответь! Слышишь меня?

Нет ответа.

– Может, из укрытия вышли? – робко предположил ученый.

– А бес их знает! – Порох вновь попытался выйти на связь. Без результата. Вместо живых голосов из динамика слышалось лишь хриплое шипение.

– В любом случае это ничего не меняет, – наконец холодно произнес Порох. – Никаких приказов я не отдавал, и то, что они не выходят на связь, уже не моя проблема. Могу сказать тебе, что без моего ведома крошить заложников они не будут.

– Если… – начал я. Но бандит меня опередил:

– Если что-то произойдет там без моего ведома, я лично им печень руками вырву!

– Товарищ капитан, – простонал вдруг пришедший в себя Голубь. Порох, услышав такое необычное обращение к нему, довольно зажмурился, как объевшийся сметаны кот. Но улыбка медленно сползла с губ, как только парень продолжил: – Товарищ капитан, вы обещали птиц. Мне. Когда я вас прокачу. На поезде. Много птиц обещали. Дайте мне их. Много голубей. Они все мои. Мы договаривались. С вами.

Далеко позади злорадно рассмеялся Бугай. Порох вновь улыбнулся. Улыбка получилась натянутой. Ответил:

– Договаривались – значит дадим. Еще просто время не пришло. Ты нас до станции довези, а там…

– Нет. – Вдруг жестко отрезал Голубь. По его белому, как простыня, лицу покатились крупные капли пота. – Мне нужны голуби. Мы договорились. Вы обмануть хотите. Меня. Все хотят обмануть меня. Всегда.

Тело мальчишки начало биться в конвульсиях. Он шумно засопел, глаза закатились, а изо рта пошла пена.

– Чего это с ним? – спросил Порох, отступая назад.

– Припадок! – Наука подскочил к Голубю, закинул ему голову набок, чтобы тот не захлебнулся.

– Началось превращение! – прошептал подоспевший Бугай, но так, чтоб все услышали. И с некоторой долей ликования добавил: – Сейчас всем места мало будет!

Сначала я тоже подумал, что Голубь превратится в жуткую тварь и бросится на нас. Но тот, успокоившись, сквозь всхлипы простонал:

– Нарушили обещание! Нарушили!

– Послушай…

– Всегда обманывают. Всегда! Обманывать нельзя! Это все знают. Нельзя. О-ох-х!

Тело Голубя вновь выгнулось, начало извиваться, словно пытаясь высвободить что-то внутри себя. Его адский танец заставил всех невольно отступить назад.

– О-о-х-х-хр-р-к-х!

– Почему так быстро происходит превращение? – спросил я у Науки, пытаясь удержать вдруг ставшие каменными руки бившегося в припадке юродивого. – Ты же говорил, что для этого необходимо не меньше…

Внезапно болезный машинист одним движением откинул меня в сторону, на пульт управления. Следом отправил ученого.

– Голубь, ты чего? Не дури! – Видя, что парнишка направляется к нему, Порох попятился, судорожно рыская руками в поисках выхода. – Не дури! Будет тебе обещанное. И голуби с воробьями! И курицы с фазанами! Ты только успокойся!

Вряд ли парень вообще что-то слышал. Отплевывая густую черную слизь, он шел вперед, даже не замечая, как хрустят сломанные кости его ноги.

– У безумцев и болезни неправильно протекают! – крикнул подбежавший на выручку Бугай, поднимая автомат. Но Голубь выбил оружие из рук бойца с такой силой, что оно со звоном отлетело в лобовое окно, пробило толстое стекло и исчезло за бортом поезда.

Бугай не успел даже понять, что произошло, как тут же оказался на полу. Хлесткий удар руки, наотмашь, словно плетью, вырубил верзилу. Следующее, что сделал Голубь, заставило нас похолодеть от ужаса.