– Боюсь, что папаша помер давно, он подрабатывал в порту в Портофино, там его и нашли рыбаки три года назад, если опираться на официальные данные.

– Черт! Что с Мариной, ты ее нашел?

– Нет, ни одного следа с позапрошлого года, она была в Греции, а потом исчезла.

– Гадина, ладно, с ней я потом разберусь. Остановимся на той, что уже на крючке.

– Девчонка все также неприступна? Поражают эти нищебродки, строящие из себя королев.

– Заткнись. Она влюблена в меня по уши. Разберись с отцом, у тебя три дня.

– Но он мертв, босс.

– Найди кого-нибудь. Дворник, бывший зек, неважно, главное мужик за пятьдесят. Найди кого-то, кто мать родную продаст за деньги, потом вышлешь мне счет.

– Это жестоко. Что если она узнает?

– О, она обязательно узнает. Узнает, что ее папаша алкаш, хам и самодур, а потом знаешь что? Она прибежит ко мне в постель, будет плакаться в мое плечо, а я буду утешать ее до утра. Работай. А потом займись Мариной.

– Что это?

– Не трогай!

Саня, отшвырнул мою руку, когда я потянулась к его рассеченной губе, которую заметила сразу, как он вошел в квартиру.

– Мой руки и иди на кухню, я приготовила «Жульен».

– Я не голоден.

– Сань, сколько можно, а? Три дня прошло.

– Ты изменила мне!

– Не кричи, Марк играет в зале, подумай о нем. И что, черт возьми, с твоей губой?

– Спроси своего любовника.

Он сбросил куртку и ботинки и прошел в ванную, я пошла за ним.

– Он ударил тебя?

Саша усмехнулся, глядя на меня через отражение в зеркале.

– Ты даже не отрицаешь, что он твой любовник.

– Мы закрыли эту тему. Иди есть, я найду перекись.

– Ты собираешься уйти от меня?

Саня стоял у меня за спиной, пока я ковырялась в аптечке.

– Нет.

Я обернулась к нему и приложила смоченную перекисью водорода вату к засохшей на губе крови.

– Из-за Марка, да?

Я сглотнула ком. Не смогла ничего ответить. Трусливая дура.

– Пожалуйста, не бросай меня. Этот мудак использует тебя и вышвырнет на улицу. Не бросай меня, умоляю, – его голос сорвался, и Саня опустился передо мной на колени, крепко обняв за бедра.

Его тихая мольба и признания в любви, его слезы выбивали из колеи и разрывали мне сердце. Я опустилась рядом и поцеловала его в макушку.

– Я ничтожество, знаю. Теперь я понимаю, почему получил работу в «Роттен Голд», потому что ты спала с ее хозяином, это унизительно, Ида, ты унизила меня.

– Прости, прости меня, мой хороший, я никогда не хотела, чтобы так произошло.

Я плакала и гладила его по голове, пока он обнимал меня с такой силой, будто боялся, что исчезну.

– Я не уйду.. не уйду..

Мне нужно три дня, чтобы разобраться со своими чувствами. Точнее попрощаться с тем, кто вызывает их у меня. Мне придется это сделать.

– Давай все сначала, а?

Саня встал с пола и грубо провел рукой по своему раскрасневшемуся лицу.

– Давай сначала, Ид? К черту «Жульен». К черту все. Сходим в ресторан, выпьем вина. Давай?

Я смотрела на него с печалью и страхом. Он пугал меня и вызывал жалость. Один из самых важных людей на этой планете стал вызывать у меня жалость. Может, это я жалкая? Я уже не знаю.

Я быстро кивнула, и Саня потянулся, чтобы поцеловать меня в губы, я позволила, даже при всем своем желании отвернуться. Нет, он не стал мне противен, но я не чувствую ничего от его прикосновений. Он перестал быть мне близок как мужчина, и это душило изнутри. Огромный кирпич разрастался в моей груди от мысли о том, что мне придется жить с этим. Я думала это нормально, думала это и есть любовь, но это совсем не она.

Последние дни я плохо спала, часто просыпалась, либо совершенно не смыкала глаз, и мое лицо выдавало этот факт с потрохами, поэтому сегодня я особенно преклоняюсь пред создателями консилера и тонального крема.

– Как мне одеться? – прокричала я Сане, который находился в ванной.

– Как ты умеешь!

Мы шли в дорогой ресторан, который был явно нам не по карману, но Саня настоял, и его настроение подозрительно улучшилось, после моего согласия отужинать вместе вне дома, на самом деле мне не хотелось никуда идти совсем.

В шкафу из того, что я не надевала сотню тысяч раз, красовалось лишь то черное, подаренное Владом платье, я сняла его с вешалки и приложила к себе, оно все еще хранило на себе аромат той ночи, даже после стирки, а может это моя разыгравшаяся фантазия.

– Это он тебе купил?

Я вздрогнула, когда Саня вошел в комнату.

– Надень его.

– Нет. Я избавлюсь от него, если ты хочешь.

– Я хочу, чтобы ты надела его.

– Сань..

– Это просто тряпка, красивая тряпка, и ты в ней божественна, надевай.

Он говорил так, будто ничего вообще не происходит, а я чувствовала себя так, будто надо мной намеренно издеваются. Нет, это Саня, он не способен на что-то плохое. Я хотела надеть это платье, но факт того, что муж знал, чей это подарок, заставлял меня чувствовать себя не в своей тарелке.

Мы оставили Марка у бабушки, и я была рада, что он не попросился побыть с ночевкой, тогда мое напряжение разорвало бы меня на части.

Ресторан оказался одним из самых дорогих в городе, мы заказали такси, и швейцары открыли для нас даже двери в машине. Я покосилась на Саню, взяв его под руку, и шепнула на ухо:

– Ты решил оставить здесь всю зарплату?

– Все для тебя, любимая, – он улыбнулся и коснулся губами моей щеки.

Мое сердце всю дорогу было не на месте, а сейчас совсем выпрыгивало из груди, я даже толком не понимала, что происходит. Нас проводили за столик у окна с видом на сверкающую аллею, официант разлил нам вино по бокалам и пожелал приятного вечера. В помещении царил полумрак и, играла тихая романтическая музыка, а я ощущала себя полной идиоткой.

– Сань, я ..

– Ничего не говори.

Он взял мою руку и мягко поцеловал, с его лица не сходила подозрительная улыбка.

– Вообще-то я хотела поговорить, но не о том, о чем ты думаешь.

– Хорошо, – он отпил немного из бокала и кивнул мне, я повторила его действие. Вино оказалось омерзительно кислым, и я слегка поморщилась, но отпила еще, мне нужно было это, потому что я собиралась врать.

– Пока мы играли в молчанку все эти дни, я нашла работу. Новую..