Константин засмеялся:

– Остается одно – всем вместе идти к Давыдовой.

– Определенно, наглец, – вздохнула Давыдова и открыла дверь в свою квартиру.

– А у тебя там камер нет? – поинтересовался Константин, заглядывая внутрь.

– Еще не додумались, – ответила Давыдова, скидывая босоножки. Без каблуков она рядом с ним казалась себе чуть ли не миниатюрной.

Константин тоже скинул ботинки. Они начали целоваться и не заметили, как оказались на диване в гостиной. Потом они лежали, обнявшись, а Давыдова разглядывала раскиданную по всей гостиной одежду.

– Всего полчаса в квартире, а уже такой бедлам учинил, – проворчала она.

– Слушай, а у тебя спальня есть? – поинтересовался Константин.

– Есть. Так и быть, пойдем.

И они пошли в спальню. Там на огромной кровати они повторили то, что уже проделали в гостиной. Давыдова в ажиотаже даже покусала свою подушку. Она не могла припомнить, когда ей было еще так хорошо. И было ли вообще?

Когда они уже почти заснули, Константин вдруг спросил:

– А на фига в спальне столько дверей?

– Надо, – сказала Давыдова и стала объяснять: – Вот здесь с моей стороны вход в мою ванную комнату и гардеробную, а с твоей стороны вход в гардеробную и ванную комнату моего спутника жизни.

– Какого еще спутника? Он где?

– Он в плане. Ты что думаешь, я до старости одна буду жить?

– Нет, со мной.

– Поживем – увидим.

– Поживем – увидим, а горшок там есть?

– Конечно есть. В каждой ванной комнате есть горшок.

– Это грамотно. У каждого свой горшок. Это чтоб на старости лет не драться, кому первому идти на горшок и думать о вечности. Мне нравится.

– Я рада.

– А тебя не смущает стеклянная стенка? Мне как-то неловко, кажется, что я сексом занимаюсь в центре города.

– А мне нравится.

– Ты извращенка?

– Дурак. Стекло тонированное, снаружи ничего не видно, а кроме того, вокруг все дома ниже. Так что секс получается не в центре города, а над ним. Это здорово.

– Все равно, я люблю по старинке, чтоб за занавесочкой.

– Темнота ты американская! Вот смотри, у меня тут пультик на тумбочке есть. Раз! Нажал на кнопочку, и занавесочка приехала. – Давыдова нажала на кнопку, и из стены выехала белая занавеска, закрыв стеклянную стену с видом на крыши.

– Батюшки-светы! Нет, Америка определенно отстала от жизни! Оставь, пожалуйста. А то ваши белые ночи меня смущают. Надо спать, а в окно солнце светит. Вот я спать-то и не могу.

С этими словами Константин притянул к себе Давыдову, и они опять занялись любовью.

Заснули они только под утро и оба подпрыгнули от рева будильника. Впервые в жизни Давыдовой не хотелось идти на работу. Она попыталась выбраться из кровати, но эта ее попытка была пресечена Константином, который опять набросился на нее.

– Тебе очень к лицу, когда ты лохматая и сонная, – пояснил он свой порыв.

Уже стоя под душем, Давыдова задумалась о том, что будет дальше. Ведь сегодня приезжает Шестопалов. И как в результате будут выстраиваться их отношения? Давыдова представила, как поздно вечером Константин будет красться через холл, чтоб попасть в ее квартиру, и от ужаса даже замотала головой. Когда она вышла из душа, Константин уже вовсю хозяйничал на кухне. Он надел на себя ее шелковое кимоно в цветочек, и этот наряд очень ему шел. Пахло кофе, и Давыдова удивилась, что он смог разобраться с ее итальянской кофеваркой.

– Как ты справился с кофеваркой?

– А у меня такая же. В Америке с кофе дело плохо обстоит, вот я и пер кофеварку из Италии.

– И я из Италии перла, а потом увидела такую же у нас в магазине. Расстроилась и купила ее Шестопаловым. Так что у них тоже такая есть.

– Я тут в холодильнике у тебя похозяйничал. – Константин кивнул на гору приготовленных им бутербродов. – Я не знаю, что едят диетчики, и сделал еды на американский манер.

– Диетчики после таких физических упражнений едят все подряд и с большим аппетитом! – Давыдова вцепилась зубами в бутерброд.

Константин налил ей и себе кофе, и они со вкусом позавтракали.

– Слушай, я тут подумал о наших отношениях.

При этих его словах Давыдова замерла.

– Сегодня Гыга приезжает, в смысле наш общий друг Шестопалов. Я представил, как мы начнем политес соблюдать, а потом я покрадусь из его квартиры к тебе… Дурдом какой-то.

– Не забудь, что за твоими перемещениями при этом будут наблюдать охранники внизу. Что ты предлагаешь? – поинтересовалась Давыдова.

– Можно я у тебя останусь?

– Можно, но до Степкиного приезда. Он взрослый мальчик, и я его оберегаю от знакомства с моими мужчинами.

– А как же твой спутник жизни будет пользоваться горшком у тебя в спальне?

– Со спутником жизни я Степана познакомлю.

– А вдруг это я?

– Поживем – увидим.

– Поживем – увидим. Сколько времени осталось до приезда Степана?

– Полтора месяца.

– Я за полтора месяца привыкну к собственному отдельному горшку. Так что придется жениться.

– Не торопись.

– Я и не тороплюсь. Сейчас вот только сбегаю к Шестопаловым в квартиру за вещичками своими, принарядимся да поедем на твоей машине замечательной кататься.

Константин ушел прямо в кимоно, Давыдова убирала посуду в посудомойку, представляя, как сейчас веселятся охранники. Ей тоже было весело.

В офис они приехали к одиннадцати. Екатерина, увидев Константина, завращала глазами и стала делать Давыдовой непонятные знаки. Наконец, когда он удалился с юристами в переговорную, Давыдова спросила ее:

– Ну что? Что ты тут за партизанщину развела?

– Ой, мамочки! Надежда Михайловна! Это ж уписаться можно, какой мужик! Он как из журнала или из рекламы. Того и гляди, скажет «Я ваш мужчина, ведь вы этого достойны!».

Давыдова развеселилась:

– Значит, тебе тоже понравился?

– Не то слово! А почему тоже? Ага! Значит, вам все-таки понравился! Есть Бог на свете! – Екатерина перекрестилась.

– Ладно, кончай кудахтать. Как юристы уйдут, познакомь его с Митрофановой. Он должен себе помещение под филиал подобрать.

Митрофанова в фирме занималась эксплуатацией бизнес-центров. Тех самых, которые Давыдова прикупила в смутные перестроечные годы, и тех, которые они уже построили после.

Шестопалов прилетел к концу рабочего дня и сразу из аэропорта приехал в офис.