– Неужели я пропустила что-то интересное? Вы, старший следователь, должны мне все рассказать, поскольку Энти по обыкновению будет хранить молчание. Она крепко держится за свои секреты и не прочь поиздеваться над всяким, кто пытается сунуть нос в ее частную жизнь, – сказала Маргарет.

– В этом я уже имел возможность убедиться! – воскликнул Хэрри.

– Изумительный пудинг! Мисс Марбл великий кондитер и способна творить чудеса, особенно в том случае, когда готовит что-нибудь по заказу Энти.

Маргарет подошла к холодильнику, достала оттуда миску со взбитыми сливками и принялась выкладывать их слой за слоем на малину. Хэрри, словно завороженный, продолжал гипнотизировать взглядом «Павлову». Это был любимый пудинг его дядюшки. Хэрри вспомнил, как мисс Пламм подмигнула ему, когда выходила из кухни. Вот и ответ на его вопрос, знала ли она дядю Рэймонда, подумал Хэрри. Теперь он не сомневался, что мисс Пламм была той самой женщиной, с которой, по словам сэра Томаса Редберна, путешествовал Рэймонд Грейвс-Джонс. Но как умно она поступила, позволив Хэрри прийти к такому выводу самостоятельно. Знала, должно быть, что он вспомнит этот пудинг, как только увидит, поскольку на каждый свой день рождения он получал с посыльным точно такой же.

Мысль о том, что его дядюшка и мисс Пламм во время совместных странствий по миру занимались любовью, не только позабавила Хэрри, но и тронула до слез. После того, что он узнал, чувства симпатии и уважения, которые он испытывал по отношению к мисс Пламм, стали еще сильнее. Эта дама и впрямь умела хранить секреты. Хэрри понимал, почему его дядя Рэймонд и Энти Пламм окутали свои любовные отношения покровом тайны – так было куда романтичнее, а кроме того, чувства этих людей, которые встречались лишь от случая к случаю, когда отправлялись в путешествия, не грозили притупиться или перерасти в привычку. Их любовь была вполне земной, человеческой, осязаемой, с одной стороны, и некоей волшебной фантазией, сказкой, почти миражем – с другой. Но в любом случае она была пылкой, страстной и нежной.

В кухне возник сэр Джеймс и сунул в руку Хэрри стакан с ячменным виски со льдом.

– Энти попросила меня отнести вам выпивку. Сказала, что вам сейчас неплохо глотнуть чего-нибудь крепкого.

– Мисс Пламм – истинная леди. И так хорошо понимает человеческую природу, – сказал Хэрри, поднес стакан с золотистой жидкостью к губам и сделал большой глоток.

Хэрри перешел в гостиную, где Джеймс представил его всем, кого он еще не знал. Болтая с Анжеликой и Септембер, Хэрри неожиданно испытал чувство, сходное с озарением. Соучастницей леди Оливии, если, разумеется, у нее имелись соучастники, конечно же, была мисс Пламм! Что же до факсов из Южной Африки… что ж, она вполне могла устроить их отправку, ведь бывала же она в «Лалабелле» и наверняка знала в тех краях немало людей. К тому же она любила и уважала Оливию и, подобно всем знавшим Оливию, стремилась помочь ей укрыться от правосудия.

– Похоже, вы, Хэрри, унеслись от нас мыслями далеко-далеко, – заметила Анжелика.

– Ничего особенного. Так, небольшое просветление. Чисто профессионального свойства.

– Поделишься им с нами? – спросила Септембер.

– Не сейчас. Позже.

Анжелика понравилась Хэрри. В ее красоте была заметна не свойственная Септембер хрупкость. Вряд ли эта женщина стала бы мчаться ему навстречу на белой лошади и соблазнять его. Несколько раз она устремляла глаза на Невилла Бретта, и Хэрри отметил этот взгляд. Когда Джеймс позвал Анжелику, чтобы познакомить с кем-то из гостей, Хэрри выпала возможность побыть несколько минут наедине с Септембер.

– Мне трудно хранить нашу любовь в тайне. Я хотела бы кричать во весь голос о том, как счастлива, рассказать о своей любви всему миру! Но в мою жизнь вместе с любовью вошла и осторожность. Я подумала, что подобные откровения могли бы не лучшим образом отразиться на расследовании, которое ты здесь ведешь, и скомпрометировать тебя. Поэтому я держу пока рот на замке. Но в ту минуту, когда мы выедем за пределы Сефтона-под-Горой, я непременно дам волю чувствам, обещаю, – сказала Септембер. Ей страстно хотелось броситься Хэрри на шею и поцеловать его, но она сдерживала себя усилием воли.

Хэрри рассмеялся. Поверить, что эта отважная и пылкая женщина неожиданно сделалась осторожной и осмотрительной, было трудно. Тем не менее говорила она от чистого сердца и, похоже, ничуть в этом не сомневалась.

– Куда больше, чем собственная репутация, меня беспокоит здешняя элита. Более странной и удивительной морали, чем у вас, обитателей Сефтон-Парка, я не знаю. Между прочим, жениться на тебе означает стать членом целого сообщества, организующим центром которого можно считать семейство Бухананов, то есть твое семейство. В это сообщество входят и мисс Пламм, и Маргарет, и твой брат Джеймс, и вы с Анжеликой. Боюсь, однако, что нас с Невиллом к избранному кругу не причислят и своими здесь мы так никогда и не станем. Впрочем, награда и без того велика: женившись на тебе, я обрету сразу и любовь, и страсть, и подругу, которая будет со мной до конца моих дней.

Хэрри заметил, как на глазах у Септембер блеснули слезы. Смахнув их кончиками пальцев, она сказала:

– Неужели ты, Хэрри, забыл об Оливии? Это она всегда была душой и сердцем нашего сообщества. После той роковой ночи, когда погиб принц, а она исчезла, наше существование резко изменилось. Я познакомилась с тобой и по уши в тебя влюбилась. Анжелика, составлявшая вместе с Невиллом и Маргарет любовный треугольник, решила вдруг, что третий лишний, и уступила Невилла Маргарет. Маргарет же влюблена в Невилла и хочет выйти за него замуж, то есть готовится совершить поступок, прежде для нее немыслимый. Даже домосед Джеймс засуетился: стал отвечать на звонки занимающейся ботаникой американки Эмили Уорфилд, которая от него без ума и вот уже несколько лет упрашивает его приехать к ней в Филадельфию. Уверена, кроме того, что отныне детективы не оставят Сефтон-Парк в покое и будут нас время от времени навещать, чтобы проверить, не объявилась ли тут Оливия. Так что здесь все, буквально все изменилось с тех пор, как ты, мой милый, мой дорогой, мой любимый, прибыл в нашу деревню с целью схватить Оливию и передать ее в руки правосудия.

В эту минуту в гостиную вошла Маргарет и объявила:

– Прошу всех к столу!

Энти Пламм сидела за столом между Джеймсом и Невиллом. Со своего места она наблюдала за гостями мисс Маргарет Чен. Все они были милыми, интеллигентными людьми, даже детективы, приехавшие с Хэрри Грейвс-Джонсом. Они обладали красотой и молодостью, и перед каждым из них была целая жизнь. Все это у нее, Энти Пламм, было в прошлом, и теперь ее время уходило, как уходит между пальцев мелкий речной песок.

В самом деле, куда она, ее жизнь, исчезла, куда подевалась? Сверкнула, как искорка, на долю секунды на грандиозном полотне вечности и вот уже начинает затухать, гаснуть.

Незаметно Джеймс и Невилл втянули ее в разговор, и она им отвечала, даже говорила что-то сама, но механически, словно робот. Она вместе со всеми находилась в столовой, но в то же время ее здесь будто бы и не было. При всем том она отлично отдавала себе отчет в происходящем: видела громоздившиеся чуть ли не до потолка в столовой Маргарет книги, увядшие цветы в вазах, где на донышке зеленела застоявшаяся вода, груды рукописей в папках и пачки писем, которые присылали Маргарет феминистки чуть ли не со всего мира; от ее взгляда не укрылись ни белый с черными полосками кот размером с собаку, шнырявший с разбойничьим видом под ногами у гостей, ни огромный сенбернар с повадками пушистой кошечки.