Зло сплюнув, он бежит дальше.

– И все-таки я тебя достану!..

* * *

Протяженная ливневая канализация венчается толстой решеткой, вмурованной в бетонную вертикаль набережной. Значит, здесь русский выбраться не мог.

Потеряв пару минут, Анчич возвращается на сотню шагов назад – там он видел короткую лесенку и немного сдвинутую крышку люка. Под открытым люком мрачное нутро тоннеля освещается высоко стоящим солнцем, и не заметить выход просто невозможно.

Он торопливо карабкается по скобам и вылезает наружу. Оглядывается…

Преодолев по канализации приличное расстояние, он оказывается в центре обширной площади, что раскинулась на самом краю европейского берега. Слева виден висячий мост через Босфор, справа закрывает полнеба величественное здание мечети с куполом и двумя высоченными минаретами. Повсюду народ, с любопытством глазеющий на вылезшего из-под земли перепачканного мужчину.

И тут удача: взгляд хорвата выхватывает из толпы убегающего русского парня.

Отлично!

Но куда он бежит? Выбранное им направление заканчивается вместе с площадью. Дальше невысокий парапет, за которым плещет сине-зеленая волна.

– Прочь с дороги! – пускается вдогонку генерал. – Прочь, я сказал!..

Парень красиво прыгает в воду, когда Анчича отделяют от него не больше семидесяти шагов. В последний миг Анте выхватывает из-за пояса пистолет… Нет, нажать на спусковой крючок не получается – не успевает хорошенько прицелиться. Все же полсотни метров даже для хорошего пистолета – не шутка.

Спрятав оружие, Анчич подбегает к краю площади, встает на бетонный парапет и долго всматривается в мутную рябь накатывающих волн.

– Как же так? – цедит он сквозь зубы. – Русский опять ушел. А вместе с ним ускользнула информация о моей дочери…

После истории с дерзким бегством Хелены с парома и таинственным исчезновением посланного на глубину Гийома, достаточно опытного подводного пловца, хорватский генерал хорошо понимает: вода – родная стихия этого крепкого молодого мужчины, в воде с ним тягаться бесполезно.

– Ну, ничего-ничего, – спешит Анчич покинуть проклятую площадь. – Мы еще с тобой встретимся…

Повернув обратно и отправившись искать салон сотовой связи, я оборачиваюсь. Не могу сказать точно, что побудило посмотреть назад – то ли нежелание сызнова встречаться с бандой хорватов; то ли постоянное ожидание подвоха, не покидающее меня с самого начала этой суетливой и хаотичной операции; то ли общее беспокойство за сохранность «посылки», послушно шагающей рядом.

Обернувшись, я сразу замечаю автомобиль, торопливо елозивший поперек переулка, – кажется, водитель намеревается развернуться и рвануть в нашу сторону. Это мгновенно настораживает, ведь до нашего появления машина спокойно стояла на краю узкой проезжей части.

– Шире шаг! – приказываю Хелене.

Мы ускоряемся, а спустя несколько секунд несемся во весь опор по проулку в поисках лазейки или укромного уголка.

– Сюда! – показывает девчонка на деревянную дверь, ведущую во внутренний дворик невысокого дома.

Оглядываюсь в последний раз. Машина в тридцати метрах.

Врываясь на территорию крохотного дворика, слышим визг покрышек. Стало быть, точно по наши души…

Двор замкнут и чрезвычайно мал. Если бы окружавшие его строения были чуток повыше, напрашивалось бы сравнение с питерским «колодцем». Мы в центре двора. Здесь множество окон, висит разноцветное белье на веревках и одиноко стоит потрепанный мотоцикл.

– Дверь! – снова помогает ориентироваться Хелена.

Заскакиваем в длинный коридор и бежим к залитому солнечным светом прямоугольнику – выходу на соседнюю улицу. Выскочив на тротуар, решаем отдалиться от опасного местечка и поймать такси. Быстрым шагом, дабы не привлекать излишнего внимания, топаем полтора квартала.

А вот и машина ярко-желтой расцветки.

Вскидываю руку, подбегаю к остановившемуся авто и обнаруживаю в нем пассажирку – юную турчанку в сером деловом костюмчике. Плевать. Нам нет до нее дела. Мы запрыгиваем на заднее сиденье и тупо машем усатому таксисту в том направлении, куда двигалась машина.

Едем. Ну и слава богу!

* * *

С приличной резвостью и с надеждой оторваться от преследования ехали недолго. Квартала через три такси вливается в плотный поток, движущийся по широкой многорядной магистрали со скоростью убитого горем пешехода.

Я с опаской посматриваю назад и вскоре различаю тот автомобиль, что разворачивался в узком проулке. Это серая «Мазда», плетущаяся в соседней полосе. Поток еле движется, а иногда и вовсе встает. В такие критические для нас моменты хорваты могли бы рискнуть: выскочить из машины и, включив хороший бег, догнать нас.

Минут через десять сплошной нервотрепки протягиваю усатому таксисту мелкую купюру и прошу остановить. Кивнув, тот начинает долгие манипуляции с перестроением в крайний правый ряд.

Сую в ладошку Хелене ровно половину тех денег, что лежали в моих карманах, и объясняю свой план:

– Слушай меня внимательно. Сейчас я выскочу из машины, прихватив с собой эту барышню, и побегу к ближайшему проулку.

– Зачем? – ползут на лоб ее тонкие бровки.

– Твой папаша, приняв ее за тебя, бросится в погоню, а ты тем временем спокойно испаришься. Ясно?

Она глотает вставший в горле ком и утвердительно кивает.

– Только не задерживайся, а то этот хмырь, – смотрю в затылок таксисту, – моментом позовет полицию.

– Ясно. А ты? Где мы встретимся потом?

Хороший вопрос. Если бы дело происходило в городе, который мы знаем одинаково хорошо, – я бы назвал подходящий ориентир и время встречи. А что мне известно из достопримечательностей Стамбула? Ровным счетом ничего. Стоп! В голове мелькнула хорошая мысль.

В кармашках передних сидений торчат газеты с пестрящей рекламой. Достаю одну, вторую, третью…

Ага, вот два одинаковых издания. Лихорадочно просматриваю страницы, покуда не нахожу нужный материал.

– Здесь, – тычу пальцем в самый низ рекламной колонки. – Главное, не потеряй газету…

Хелена сцепила руки и нервно хрустит тонкими пальцами. А я, сложив и запихнув второй экземпляр в карман, готовлюсь к выходу – такси как раз подруливает к тротуару. Пока в салоне тихо, как в палате санатория для коматозников. Но скоро начнется скандал почище и погромче тех, что случаются на одесском Привозе.

Остановка. Покинув салон, открываю переднюю дверцу и хватаю турчанку за руку. Столь молниеносная наглость является полной неожиданностью для турецких граждан, посему противодействия не встречаю. Зато по прошествии крохотной форы незнакомая девица выдает противным высоким голосом пару фраз, смысл которых понятен без перевода. Приходится легонько сдавить ее горло.