— Элечка, мне бы заправиться… Сегодня у меня трудный день, много встреч… И обедать будем в «Руси», а там цены знаешь какие? Неудобно же будет перед другой стороной, не могу же я сказать, что у меня нет денег. И у Палыча занимать больше не могу, стыдно…

Она со злостью откинула одеяло, вскочила с кровати, нарочно сильно столкнувшись с присевшим на кровати мужем. Ничего, что сама плечо ударила, но и ему тоже досталось.

— Слушай, Вова, милый, когда все это уже закончится? Сколько можно жить уже за мой счет, а?! — Она заметалась по спальне в поисках своей сумочки. Найдя ее, достала кошелек и вытряхнула оттуда все содержимое на постель. — Вот, на, забирай!!! Я буду зарабатывать, а ты все забирай! Катайся сутками на моей машине, делай вид, что работаешь, кушай в ресторанах…

— Эля, ты что, рехнулась? Ты же знаешь, у нас все будет нормально, я же тебе рассказывал… Надо только подождать…

— Сколько еще ждать? Я пять лет замужем за тобой, и что? Что я видела, кроме вот этих обещаний? Сколько фирм ты сменил? А… — Она резко махнула рукой, чуть не вывихнув кисть. — Иди уже отсюда, забирай деньги и иди. А я… Думаю, что мне пришла пора призадуматься о своем будущем… Все, хватит, устала!

Выпроводив мужа, она устроилась на кухне с чашкой кофе в руках. На душе просто кошки скребли. Как ему не стыдно так себя вести? Сколько уже можно жить за счет жены? И когда же он, наконец, научится разбираться в людях и не станет позволять себя обманывать? То дал в долг какому-то мошеннику, то вложил деньги в дело, которого и не было! То связался с проходимцами, которые наобещали ему целый короб и исчезли… А один раз и вовсе чуть в тюрьму не сел за чужие ошибки… Ставит свои подписи куда ни попадя… Дурак.

Пора было собираться на работу. Эля работала в одной очень маленькой частной конторке бухгалтером. Зарплата была небольшой, но и работа непыльная, предполагающая свободный график и покой.

Зато на этом же этаже здания располагалась довольно крупная нотариальная контора, хозяин которой, нотариус Михаил Валерьевич Сыров, был влюблен в Элю и практически содержал ее. Солидный, умный, порядочный человек, он так искренне восхищался ею, так любил, что только это и придавало ей силы и удерживало от развода. Он был женат, имел двоих взрослых сыновей и в своем кругу считался хорошим семьянином, между тем как все обеденные часы проводил вне семьи — с Элей, с ней же вместе придумывал себе командировки-выезды к клиентам, во время которых возил ее в тихую загородную гостиницу «Синий бор», которую выкупил сразу же после знакомства с Элей. Однако никто, даже немногочисленный персонал гостиницы, не знал, что «Синий бор» принадлежит Сырову, поскольку оформлен он был на его родную полуграмотную деревенскую тетку, которая, в свое время поставив несколько подписей в документах, так и не поняла, что стала владелицей целой гостиницы.

Эля, сидя на пуфе перед зеркалом в спальне, тщательно причесывалась, не спеша накладывала на еще не успевшую увянуть кожу пудру и румяна, красила ресницы, когда ей позвонили. Звонивший представился следователем прокуратуры Никитой Васильевичем Марковым.

— Следователь? — почему-то испугалась Эля. — А что случилось?

На языке вертелась фраза: «Что-нибудь с Сыровым?» Но, слава богу, хватило ума не брякнуть эту опасную фразу.

Марков хотел встретиться с Элей, сказал, что ему необходимо задать ей несколько вопросов.

Конечно, это жена Сырова, Людмила, все пронюхала и никакой это не следователь звонит, а какой-нибудь родственник, племянник или вообще сын этой Людмилы, чтобы только выманить Элю из дома.

Вот не зря говорят, что на воре шапка горит. Интересно, почему в голову в такие минуты лезут мысли о Сырове, об их как бы преступной связи? Да мало ли чего могло случиться и какие такие вопросы может задать ей следователь.

Она вдруг с тоской ощутила всю ту пустоту и безысходность, которые охватывали ее всякий раз, когда она оставалась одна, наедине со своими мыслями. Вот нет рядом Миши, и ей кажется, что весь мир ополчился против нее, против разлучницы. Но разве она виновата в том, что они полюбили друг друга, что им хорошо вдвоем, что они счастливы? Хотя, конечно, виновата. Сколько раз она представляла себя на месте этой брошенной мужем и обманутой Людмилы. Придет какая-нибудь молоденькая, совсем юная девушка, студентка, предположим, и скажет ей, что она — любовница Володи и что они с ним любят друг друга до потери памяти, что друг без друга жить не могут и что они не виноваты в этом своем чувстве… И что? Эля и тогда скажет, что понимает эту девчонку и что та ни в чем не виновата, у них же любовь?!

Конечно, она осудит ее и скажет, что та виновата во всех смертных грехах: и прелюбодействовала, и мужа украла!

Следователь. Что ему от нее нужно?

Они договорились встретиться в кондитерской «Буше», месте очень популярном, где есть возможность поговорить в тишине маленького зала и где можно предаться настоящему чревоугодию в основном большом зале, третью часть которого занимают огромные, ярко освещенные стеклянные витрины с пирожными и выпечкой. Следователь сказал, что он займет столик в малом зале и, чтобы она его узнала, положит на столик апельсин.

Эля надела черный брючный костюм с белой блузкой с кружевным воротничком, поверх — длинное черное пальто из английской шерсти, взяла в руки зонт и вышла из квартиры.

Машину она сегодня отдала Володе, значит, сама поедет на встречу на такси. Эх, надо было вызвать заранее, чтобы не мокнуть под дождем.

Однако ей повезло, и такси приехало через восемь минут.

— Кондитерская «Буше», — сказала она беспечным тоном, и это при том, что ее всю колотило от нехорошего предчувствия. Кто такой этот следователь? Что ему от нее нужно? А вдруг речь пойдет о профессиональных делах Миши? Он же нотариус, мало ли что могло случиться?

Мужчину, который крутил в руках апельсин, она узнала сразу. Подошла.

— Вы — Марков?

— Да, это я, — кивнул молодой мужчина в темной куртке с меховым воротником. — А вы Эльвира Ножкина?

— Да, это я.

— Садитесь. Сейчас нам принесут кофе. Или вы хотите чай?

— Знаете, мне все равно, — нахмурилась она, присаживаясь за столик. — Что случилось? Следователь… Согласитесь, не каждый день нам, простым смертным, звонят следователи. Я уже голову сломала…

— А вы не ломайте. Скажите лучше, где вы были в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября.

— Что?.. А… Как где — дома, конечно! А в чем дело?

— Это может кто-нибудь подтвердить?

— Безусловно. Мой муж, Владимир.

— Да вы не нервничайте так. А четырнадцатого днем где были?

Как тут не нервничать? Они с Мишей были в «Синем бору»! Он раздобыл где-то целую корзинку с клубникой, привез вместе с остальными вкусностями, и они с удовольствием ели, макая ягоды в сахар, пока все не закончилось. И хотя клубника была несезонная, какая-то привозная, но почему-то показалась Эле невероятно вкусной и сладкой! Они заняли свой любимый номер, в самом углу крыла, где их никто не мог услышать, и любили друг друга до самого вечера. Это был их «Синий бор», их гостиница, их номер, их кровать, их любовь, их счастье.