Она стояла перед ним растерянная и не могла сдвинуться с места. Зачем она сюда приехала? Что ей здесь надо? Семья у нее есть, отец — тоже. Неужели ее пригнало сюда обыкновенное любопытство? И стало почему-то так стыдно.

Она кивнула. Ну, да, конечно, она действительно его дочь. Биологическая дочь. Вот есть, к примеру, биологический кабинет, биологически активные добавки, биологические факультеты, биологические часы, биологические ритмы человека. А есть биологические дочери и сыновья, матери и отцы. Вот и они были — биологические.

— Марина, дорогая, что же ты стоишь?! Проходи! — Он мягко схватил ее за руку и втянул в дом. — Ну же, проходи! Я был у вас там, в Камышине. Но так случилось, что твоя мама не позволила мне даже взглянуть на тебя. Не говоря уже о том, чтобы встретиться… Давай-давай, не тушуйся!

И в это самое время раздался гул лифта, затем звуки открывающихся дверей, и Марина, за которой Караваев еще не успел захлопнуть двери, вдруг спиной почувствовала присутствие людей, а потом и услышала их голоса и шаги. Один — женский голос, другой — мужской. Шаги приближались, голоса и смех становились громче.

— Па, привет! А вот и мы! — услышала она и медленно повернула голову.

На пороге стояли молодой мужчина приятной наружности в черном пальто, сверкавшем россыпью дождя или талого снега, и высокая худенькая девушка в белой курточке, синих джинсах и красной шапке с помпонами. Оба молодые, красивые, румяные, со счастливыми лицами.

Караваев замешкался и, судя по всему, тоже растерялся.

— Вот, знакомьтесь… Это Марина… И это — тоже Марина… А это — господин Тихий… Проходите!

— Па, это что, твоя девушка?! — вдруг захохотала девушка в красной шапочке с помпонами. Глаза ее блестели и смотрели дерзко, с вызовом. Марина уже где-то видела эту девушку и эти глаза. И даже как будто слышала этот голос.

«Вам пакет», — сказала девушка, это было там, в Камышине. Она позвонила, Марина была дома одна, вышла, открыла калитку, впустила девушку. «Мне бы попить», — попросила она. Марина принесла стакан с водой. «Ну и как вы здесь живете?» — зачем-то спросила она. «А вы кто и что это за пакет?» — «Я никто, и звать меня никак. И что в пакете, я не знаю…» С этими словами девушка-посыльная развернулась и быстрым шагом покинула двор, скрылась за калиткой.

Ну, точно, это были эти самые глаза. Взгляд очень странный. Дерзкий и одновременно преисполненный боли.

— Вы кто? — спросила ее Марина.

— Марина! — ответила девушка-посыльная и широко улыбнулась. — Ну, что же вы стоите?! Проходите! Не смущайтесь! Папа у меня еще молодой… Я его хорошо понимаю. Саша, постой, я разуюсь…

Она оперлась на руку мужчины, который уже успел снять пальто и остался в джинсах и темном свитере.

Марина вдруг почувствовала себя неуютно, нехорошо. Вокруг были чужие люди. Эта девица была, судя по всему, дочерью Караваева (которая однажды, видать, под настроение, прокатилась в Камышин, чтобы увидеть свою сводную сестру). А ее, тоже дочь, только старшую, приняла за его девушку. У них семья. Они все счастливы. Зачем она сюда приехала? Кому и что хотела доказать? Как же все глупо…

— Вы извините… — Она вдруг метнулась к выходу, пальцы быстро нащупали замок. — Я ошиблась… дверью… улицей, городом, страной, планетой… Господи, да помогите же мне открыть дверь!!!

Она так и не поняла, кто помог ей уйти, кто открыл дверь. Она вылетела на лестничную площадку и понеслась вниз, по ступеням, просто летела, как подбитая птица. На улице, где прохожие прятались от ветра и дождя, ей стало и вовсе жарко, душно. Она задыхалась. Остановила первую попавшуюся машину и попросила отвезти ее на вокзал. Купила билет, до поезда оставалось три часа, которые она провела в ресторане. Горячий чай, еще один, еще… Она плакала и не могла понять, что с ней происходит и почему ей так горько и больно. Ну кто ей этот мужчина?! Она не должна испытывать к нему никаких чувств. Он ей, по сути, никто. Он не знал ее девочкой, не водил ее в детский садик или школу, не читал ей на ночь сказок, не стоял у ее постели, когда она болела ветрянкой…

Тогда почему же так тяжело на душе?

В голове звенело, как колокол: «Вот, знакомьтесь… Это Марина… И это — тоже Марина…»

В интернат поехали вчетвером: Марина, Тихий, Зоя и Вик. В машине молчали. За рулем бы Тихий, рядом с ним — Марина. На заднем сиденье — Вик и Зоя. Вик поглаживал колено Зои. Сердце его билось, колотилось, словно просило выпустить на свободу.

За последнюю неделю произошли некоторые изменения в жизни Марины. Во-первых, закончился ее «домашний арест» — Игорь Караваев, ее дядя, уехал по делам в Чехию, а племянницу перевез к Максиму Караваеву (и это при том, что друзья Марины посвятили его в «сомнительность» отцовства). Вероятно, такое доверие к Максиму было продиктовано особой симпатией к этому человеку.

Тихий, с которым у Марины завязался роман, тоже хотел, чтобы Марина переехала к нему, но тут сама Марина заявила, что не готова еще к тому, чтобы жить вместе. Что у нее в голове пока что полная неразбериха и что она боится поддаться чувствам. И это при том, что они встречались с Тихим каждый день и проводили вместе очень много времени.

Попытки восстановить ее память делались постоянно.

Зоя работала с ней, посвящая ей все свое время, предлагая не спеша рассматривать детские альбомы, где она могла бы увидеть всех своих детдомовских друзей, воспитателей. И странное дело, когда на фотографии возникали «декорации» интерната, Марина всегда говорила одно и то же: так творога хочется. И только позже, анализируя все услышанное от Марины, Зоя поняла, что имела в виду ее подруга. Там, рядом с интернатом, был небольшой базарчик, где местные жители продавали урожай со своих дач и куда привозили из деревень свежее молоко и творог. И вспомнила, как Марина подворовывала разложенный по пакетикам у какой-то деревенской женщины свежайший творог. Она ела творог тайно, прячась от посторонних глаз, жадно, прямо из пакетика, а потом еще говорила, что у нее от творога «потеют щеки». Позже, когда они повзрослели и тяга к творогу не прошла, они с Зоей решили, что Марине просто не хватает кальция.

Оживилась Марина и тогда, когда увидела фотографию Зои в узорчатом свитере. Прижимая старую куклу к груди, маленькая Зоя со счастливыми глазами позировала неизвестному фотографу. Марина очень долго рассматривала снимок, после чего заявила, что ей кажется, что и у нее тоже был такой свитер. На что Зоя рассмеялась и сказала, что этот свитер — легендарный, что его подарила Зое, своей любимице, учительница музыки, Анжелика Александровна, которая привезла его аж из самой Англии. И что Марина несколько ночей плакала в подушку, завидуя подруге, после чего они решили, что будут носить этот свитер по очереди: один день Зоя, другой — Марина. Что свитер этот они заносили до дыр и что потом, когда он уже свалялся и от неудачной стирки горячей водой уменьшился в размерах, они надели его на большую куклу…

Зоя рассказала, что, уже став взрослой женщиной и научившись вязать, она сама, купив цветную пряжу, попробовала связать копию свитера, да только у нее не хватило терпения, и он так и остался недовязанным. В качестве доказательства Зоя привезла Марине пакет с пряжей, показала начатое…