с фракийцами. Нападать решались преимущественно в тех случаях, когда победа была обеспечена. Так, Архилох с горькой усмешкой рассказывает:

Мы настигли и убили счетом ровно семерых.

Целых тысяча нас было!

Но чаще всего греки жили в мире с фракийцами, заключая с ними договоры о дружбе.

Мы остановились так подробно на основании Фасоса, ставшего вскоре одним из богатейших греческих городов, потому, что картина, нарисованная нами здесь по Архилоху, в значительной степени типична и для других греческих колоний.

Не только паросцев привлекли слухи о фракийском золоте: богатый ионийский город Хиос (на острове того же имени) высылает колонию в Маронею на то же побережье. Впрочем, эта колония приобрела особое значение благодаря своим замечательным виноградникам. Самое название Маронеи происходит от имени бога (или полубога) Марона, покровителя виноделия, очень близкого к Дионису.

В том же VII в. на побережье, недалеко от Фасоса, жители ионийского города Клазомен, которые, вероятно, также мечтали о фракийском золоте, основали колонию Абдеры, но это поселение было уничтожено фракийцами.

Милет, бывший самым культурным торговым городом Греции в VII в., лишь сравнительно поздно принял участие в колонизации. Он вел оживленную посредническую торговлю между Грецией и переднеазиатскими государствами и вследствие своего богатства не был вынужден идти по пути высылки колоний. Однако в VII в. образуется могущественное лидийское государство, руководимое династией Мермнадов. Царь Гигес обеспечивает ему независимое и могущественное военное положение, благодаря чему Лидии удается сосредоточить в своих руках всю сухопутную торговлю в Передней Азии. Лидия пыталась монополизировать и морскую торговлю. Лидийские цари упорно ведут войну с Милетом, но взять его им не удается. Правда, они постепенно, один за другим, превращают малоазиатские греческие города в своих данников, но, по-видимому, лидийцы не вмешивались во внутренние дела этих городов и за неимением собственного флота отдали в их руки всю морскую торговлю.[78] Поэтому греки не тяготились лидийским господством, так как оно было для них скорее выгодным.

Величайшим культурным завоеванием лидийцев было изобретение ими монеты.[79] Уже до этого времени куски металла служили деньгами, т. е. эквивалентом при торговых сделках, и им придавали определенную условную форму, например, палочек, колец, распяленных шкур и т. д. Но изготовляли их частные торговцы и каждый раз при получении денег их приходилось взвешивать. Лидийские цари изготовляли монеты вполне определенной величины из естественного сплава золота с серебром («электрон»). На них стояла царская печать (впоследствии изображение льва), служившая ручательством того, что монета имела установленный вес. Монетное дело было монополией государства, и частный человек, изготовлявший такую же монету, считался тягчайшим государственным преступником и подвергался мучительной смертной казни. Это создало необыкновенное упрощение в обороте и облегчение торговых сделок и, быть может, в большей мере содействовало захвату Лидией всей сухопутной торговли, чем ее сильное войско. Но появление монеты быстро оживило и торговлю на всем Эгейском море, а следовательно и колонизацию. Греческие города малоазиатского побережья — в первую голову, конечно, Милет — начинают один за другим чеканить монету из того же материала и той же величины, что и лидийская, и часто также с изображением льва, но значительно более художественным.[80]

Милет не пожелал отказаться от сухопутной торговли в пользу Лидии. Однако, чтобы сохранить в своих руках эту торговлю, ему нужно было прежде всего завладеть позициями в тылу у Лидийского государства. Это можно было сделать, только укрепившись на северном побережье Малой Азии, т. е. проникнув в Черное море, которое считалось до этого времени очень опасным, — о нем рассказывали сказочные ужасы. Проникновение же в Черное море открывало и другие богатые перспективы и прежде всего давало возможность получать скифский (т. е. украинский) хлеб из первых рук, а не через посредство ряда азиатских народов. Но для прочного овладения черноморскими торговыми путями необходимо было прежде всего обосноваться на Геллеспонте. И вот, в середине VII в. милетцы основывают в Геллеспонте Абидос и Кизик, жители Лесбоса — Сест, жители Фокеи, самого северного из ионийских городов Малой Азии, — Лампсак. Но особенно важное торговое значение приобретает лежащий у выхода из Геллеспонта недалеко от Черного моря, Византий, основанный, как мы говорили уже, мегарцами как чисто земледельческая колония. Он запирал узкий вход в Черное море (Босфор) и поэтому мог облагать пошлиной проходящие суда.

Теперь милетяне большими массами устремляются в Черное море. Это море уже персы называли Черным, по-персидски «Ахшайна» (греки наивно поняли слово «ахшайна» как греческое «аксенос» — «негостеприимное» и, не желая пускаться в море с таким страшным названием, переименовали его в «евксейнос» — «гостеприимное»). На северном берегу Малой Азии милетяне основали два замечательных торговых города — Синоп и Трапезунт. Особенно интересно название второго города, так как оно происходит от слова «трапеза», что означает «стол менялы», или первобытный банк. На позднейших трапезунтских монетах, действительно, изображен стол менялы с деньгами на нем. Оба эти города лежали к востоку от реки Галиса, образовывавшей восточную границу Лидии, и, таким образом, вели непосредственную торговлю с малоазиатскими племенами, минуя Лидию. Цель Милета была достигнута, но милетяне не останавливаются на этом: они переправляются на северный берег Черного моря и основывают на месте нынешней Керчи, где уже с VIII в. находилась греческая фактория для торговли со скифами, важный торговый город Пантикапей. Не меньшее торговое значение имела и другая милетская, колония — Ольвия, лежавшая недалеко от устья реки Борисфена, нынешнего Днепра. Эти колонии вели со своими скифскими соседями оживленную торговлю. На рынки греческого материка было брошено такое большое количество хлеба, что сеять хлеб на продажу оказалось невыгодным: он обходился много дороже, чем привозной. Крестьяне в государствах, ввозящих хлеб, сами сеют хлеб только в незначительном количестве для собственного употребления, а всю прочую почву отводят под виноград и оливу, так как вино и оливковое масло имели широкий сбыт в греческих колониях.

Но, с другой стороны, эта обширная хлебная торговля произвела экономический переворот и в жизни скифов, населявших нынешние южноукраинские степи. До этого времени скифы были кочевниками, питавшимися молоком и мясом, и не были знакомы с культурой хлебных злаков. Теперь скифы, жившие по соседству с греками, вместе с прочими завоеваниями греческой культуры усваивают питание хлебом, хотя, конечно, главным образом сеют его для продажи. Скифы же более отдаленных: областей сеют большое количество хлеба, хотя сами его не едят. Геродот сообщает:

«От торгового города борисфенитов (Ольвия), составляющего наиболее срединный пункт во всей приморской Скифии, первыми живут каллипиды, представляющие собой эллинов-скифов; выше их