Его светлость милостиво указал мне на удобное кресло с плетеным сиденьем, сам же сел напротив меня. За его спиной тотчас встали два хлопальщика в красных с золотом ливреях с бычьими пузырями на длинных палках.

Впервые я встретился с такими слугами у обитателей Лапуты. Там они отправляли очень важную обязанность — возвращали погруженных в возвышенные мысли хозяев к реальной жизни. Тут же, в Лаггнегге, люди были куда менее рассеянными, и присутствие хлопальщиков показалось мне неуместным.

Собственно, в течение всей нашей беседы они так и простояли неподвижно за спиною хозяина, не пытаясь подобно своим лапутянским коллегам время от времени похлопывать его пузырями по ушам или рту. Из чего я заключил, что хлопальщики — всего лишь мода, которую богатые лаггнежцы переняли у лапутян. Впоследствии оказалось, что вывод ошибочный, ибо в некоторых случаях лаггнежцы все-таки прибегают к помощи хлопальщиков — правда, реже, чем лапутяне.

Рассматривая диковинные портреты предков Кайлиша Стальда, я обратил внимание, что головные уборы некоторых из них напоминали большие, кубической формы коробки. На мой вопрос маркиз ответил, что так выглядит королевская корона.

— Да, в моих жилах течет королевская кровь, — с простодушной улыбкой добавил маркиз.

Я был поражен. В моем гостеприимном и обходительном собеседнике отсутствовал даже намек на сословную надменность, он представлялся мне человеком приятным, учтивым и хлебосольным.

Расспрашивая меня об Англии и о способе правления на моей родине, он не забывал рекомендовать мне то и дело появлявшиеся на огромном круглом столе блюда и напитки. Прислужники были столь расторопны и неслышны, что трапеза напоминала мне по временам обед у владыки Глаббдобдриба — обед, на котором блюда и напитки подавались невидимыми призраками.

Некоторые его вопросы по поводу английских обычаев были мудры и глубоки, большая же часть показалась мне наивной и выдавала в Стальде человека, редко выезжавшего за пределы Тральдрегдаба. Тем не менее, я был ему весьма признателен за любезность и гостеприимство и потому терпеливо и по возможности полно отвечал на многочисленные вопросы.

Ужин наш затянулся далеко заполночь. Блюда были приятны и изысканы, хотя и непривычны, вино по вкусу напоминало отличный портвейн. Маркиз развлекал меня беседой, учтиво рекомендуя отведать то или иное кушанье

Когда подали десерт — сладкое печенье причудливых форм и разнообразные фрукты, из которых мне был знаком лишь чрезвычайно крупный фиолетовый виноград, Кайлиш Стальд сообщил:

— Весть о вашем прибытии чрезвычайно заинтересовала короля Лаггунту XII, да переживет он солнце на одиннадцать с половиною лун. Настолько, что его величество милостиво соизволил удостоить вас просимой высокой чести уже через три дня.

Признаться, я запамятовал, о какой именно чести идет речь. Глядя на мое удивленное лицо, маркиз торжественно пояснил:

— В четвертую луну вам будет дана малая аудиенция, во время которой вы сможете лизать пыль у подножия королевского трона. Иные ждут этой милости месяцами, а то и годами — и не только иноземцы, но и жители нашей страны, мало того — даже придворные.

Тут я вспомнил, что фраза о лизании пыли фигурировала в моем собственном прошении. Правда, вставил ее Клофт Флерик, хорошо знавший местные обычаи; я же посчитал ее тогда всего лишь церемониальным оборотом. Теперь меня заинтересовало это выражение, и я принялся осторожно расспрашивать Стальда о том, какая именно процедура подразумевалась под таким странным названием.

Оказалось, что «лизание пыли у подножия королевского трона» подразумевало не что иное, как именно вылизывание собственным языком пола в малом зале королевского дворца — от входной двери до ступеней, ведущих к трону. Понимая, что для меня этот обычай внове, маркиз принялся объяснять некоторые тонкости придворного этикета. Например, передвигаться по залу во время лизания пыли мне придется не ползком, а на четвереньках; при этом категорически запрещено отплевываться, чихать и кашлять — не только во время церемонии, но и после нее, пока его величество не покинет помещение. Считалось, что чиханье и кашель приглашенного вредят здоровью монарха, поэтому такие действия расценивались как попытка цареубийства. Соответственно, совершивший такое кощунство приговаривался к удушению — вне зависимости от того, был ли он подданным его величества Лаггунту XII или иноземцем.

Все это показалось мне весьма странным. Имей я меньший опыт знакомства с чужими обычаями, я бы счел этот ритуал отвратительным. Но зная, сколь нелепыми, смешными, а порою ужасными кажутся представителям других стран наши собственные привычки и традиции, я слушал разъяснения гостеприимного хозяина всего лишь с любопытством. Кто я такой, в конце концов, чтобы осуждать чужие порядки?

Поблагодарив Стальда за разъяснения, я пообещал строго придерживаться принятых правил. На это маркиз высказал совершеннейшую уверенность в том, что все пройдет наилучшим образом.

— Тем более, — добавил он, — что я приглашаю вас на такую же церемонию завтра с тем, чтобы вы могли все увидеть собственными глазами.

Я искренне поблагодарил его за это приглашение. Далее разговор наш перешел на особенности истории Лаггнегга, чрезвычайно интересовавшие меня как путешественника, пусть и невольного. От Кайлиша Стальда я узнал, что некогда Лаггнегг и Бальнибарби составляли единое государство, хотя и разделенное немалым водным пространством. Впоследствии оно распалось на два из-за непримиримой вражды двух братьев-близнецов, сыновей короля Лаггунту I. Война продолжалась свыше двухсот лет и закончилась взаимным признанием двух королевств, которыми правили уже далекие потомки воинственных близнецов.

— С тех пор был принят особый порядок наследования короны, — закончил рассказ маркиз. — Он достаточно сложен, зато исключает подобные споры.

После ужина слуга проводил меня в отведенные покои. Постель под бархатным балдахином выглядела поистине достойной королевской опочивальни, перины и подушки набиты были тончайшим пухом. Спальню охранял вооруженный слуга — высокий малый с невозмутимым лицом, вооруженный длинной пикой и японским кривым мечом. Он стоял у двери неподвижно, будто статуя из раскрашенного гипса. Такие статуи украшали входы во все дома богатых тральдрегдабцев. Я сразу же обратил на них внимание. Теперь же, глядя на слугу его светлости, я подумал, а не были ли эти статуи на самом деле отлично вышколенными слугами-охранниками?

Так или иначе, чувствуя изрядную сонливость после обильного ужина, я быстро разделся, завернулся в теплое шерстяное одеяло и тотчас погрузился в глубокий сон, проспав безмятежно до самого утра.

2

После раннего сытного завтрака — вновь в присутствии хозяина, учтивость которого не могла скрыть некоторой вполне понятной озабоченности, был подан экипаж с изображением уже известного мне по печатям герба маркиза Кайлиша Стальда на дверцах, запряженный парой вороных лошадей. Вскоре мы с маркизом уже стояли в малом тронном зале в толпе придворных, ожидая